Позвонили снова. На третий раз он недовольным голосом ответил:

– Кот надо?

– Здравствуйте, Евгений Андреевич.

Голос показался ему очень знакомым.

– Не узнаете, Евгений Андреевич?

– Воинов, это ты?

– Да, Евгений Андреевич, ваш подследственный, правда, уже бывший.

– Ну, это как сказать, я уже не веду следствие, но у моих коллег могут появиться вопросы.

– Все не можете успокоиться, хотя, насколько мне известно, решили покинуть органы?

– Ты уже и это знаешь… хотя я не удивляюсь твоей информированности.

С трубкой, приложенной к уху, Евгений выбежал из кабинета, ноги несли его на улицу. Он чувствовал, что Воинов где-то здесь, рядом. По наитию он вышел на Советскую площадь. Там гудела толпа из двухсот человек, посередине площади митингующие соорудили деревянную кафедру. На ней человек, очень похожий на правозащитника Эдварда Мурзина, кричал в громкоговоритель.

Но Евгений не разобрал, что хотел донести до толпы этот известный на всю страну защитник прав сексуальных меньшинств.

Митингующие в знак одобрения лозунгов спикера судорожно дергали плакатами. На одном из них Евгений заострил внимание и прочитал: «Нет закону о запрете пропаганды гомосексуализма!». Он не заметил, как оказался в центре митингующей толпы и с опаской оглядывал каждого попадающегося ему навстречу гомосексуалиста. Что тут все люди с нетрадиционной ориентацией, Евгений не сомневался.

– Холодно, холодно, говорю вам, холодно, – говорил Воинов в трубку, когда Евгений утонул в толпе протестантов, – не там ищете.

Пришлось вынырнуть из толпы:

– Теперь ты меня видишь?

– Да, и очень хорошо. Горите желанием вновь арестовать меня?

– Пока нет, но я чувствовал, что ты не в силах пропустить столь неоднозначное мероприятие.

– Это совпадение.

– Кстати, тебя можно привлечь за сговор и за дачу ложных показаний, что привело к смерти нескольких человек, – Евгений смотрел по сторонам, перешел дорогу и оказался у громоздкого здания республиканского министерства сельского хозяйства.

– Что же вам мешает привлечь меня?

– Как всегда – твои покровители. Ах да, кажется, твоего многоуважаемого учителя и любителя литературы уже нет на этом свете…

– Вы нашли его труп?

– Нет! Но я думаю, что он все же сгинул на тот свет.

– А вы практически изжили из себя следователя.

– Генерал Степанов показал письмо, полученное Павлом Сергеевичем незадолго до убийства его сыном первой жертвы.

– И что?

– А то! Я знаю только одного человека, который смог бы составить столь мудреное послание.

– Намек понял.

– Да, думаю, что Павлу Сергеевичу будет интересно узнать об этом, – Евгений подошел к автобусной остановке, затем спустился вниз к перекрестку, – как и о том, что он пригрел весьма опасного хамелеона.

– Вам никто не поверит.

– Почему же?

– Кто поверит, что не умеющий читать и писать человек, способен…

– Разыгрываешь роль бедной овечки, мальчика, лишенного детства…

– Холодно, Евгений Андреевич…

Евгений вернулся на площадь, перешел дорогу и вновь слился с митингующей толпой, он искал Воинова, но при этом не понимал, зачем он вообще ищет его. Что это – рефлексия? Безудержная тяга к прошлому, к человеку, перед которым он открыл душу, стремление к справедливости или профессиональное любопытство?

Телефонный разговор прервался, выдержанный женский голос сообщил: «Абонент недоступен, позвоните позже». Евгений, миновав толпу, вышел к другому административному зданию – госкомитета по строительству, что напротив, министерства сельского хозяйства. Постояв немного у входа, он медленным шагом направился к офису управления.

Неожиданно из толпы выскочил молодой женоподобный мужчина, он подбежал к Евгению и протянул телефон:

– Это вас.

– Меня? – удивился Евгений и протянул руку к телефонной трубке.

– Вы уходите? – спросил его Воинов.

– А зачем ты мне?

– Да, и вправду, зачем? – воодушевленно повторил Воинов.

– Все точки поставлены.

– Вы думаете – все?

– Для меня все ясно и понятно, удивить уже нечем.

– Нечем? Но я попытаюсь.

– И чем же? – поинтересовался Евгений.

Воинов ничего не ответил, образовалась немая пауза, Евгений уже был готов протянуть телефон обратно его собственнику, как вдруг на том конце раздался знакомый женский голос, от чего Евгений на какое-то время потерял дар речи.

– Алло, ты меня слышишь?

– Да, – сухо ответил Евгений.

– Ты удивлен?

– Не то слово, я очень удивлен, обескуражен, – Евгений стоял, как вкопанный.

– Ну, привет.

В ответ тишина.

– Алло!

– Я слушаю тебя, Татьяна.

– Хочешь обвинить меня во вселенском заговоре?

Он молчал. Комок ненависти подступил к горлу, что-то похожее он испытал, когда застукал ее с молодым любовником. Нет, теперь он чувствовал только одну свирепую злость, ему не нужен был пистолет, он был готов убить ее голыми руками, придушить, разорвать…

– Алло?

– Если я тебя не убью, то обязательно засажу! – процедил злобно Евгений.

– Евгений Андреевич, – в трубке снова прозвучал голос Воинова, – готов вас успокоить, из всей нашей шайки она знакома только со мной и ничего ни о чем не знает…

– Не знает?! – перебил Евгений.

– Да. Успокойтесь вы, она не замешана в ваших…

– Успокоиться, не замешана, теперь я понимаю, – Евгений злился, он говорил не менее громко, чем спикеры митинга, поднимающиеся на кафедру за очередным словом. Митингующие время от времени с любопытством оборачивались на него.

– Она мне помогла только в одном – лучше узнать вас…

– Помогла?!

– Да! – в трубку теперь пробился голос Татьяны.

– Но зачем? Зачем, я спрашиваю тебя! – все сильней кричал Евгений.

– Ты не на допросе, – резко отреагировала Татьяна.

– Но все-таки зачем?

– Зачем?! Ты унизил меня…

– Я тебя? – возмутился Евгений.

– Кто позволил тебе спорить на меня?

Евгений замолк.

– Кто позволил тебе открыть наши отношения перед посторонним человеком? – Татьяна наступала, но, в отличие от Евгения, она говорила без эмоций, жестко.