«Ты не боишься меня, потому что глупо бояться спелёнатую куклу!» – горько отозвался Анри, в этот момент даже благодарный своим бинтам, ведь они надёжно скрывали пожар, который охватил его раненую душу.

– Хорошо, готов побыть матерью, – как мог бодрее заявил юноша, – Ты правильно делаешь, что не боишься меня.

– Разве тебя можно бояться?! Ты такой добрый, хороший…

– А ещё я верный, как собака.

И Анна рассмеялась.

– Да, о собаках… Ведь той ночью, когда я пыталась увести Виктора подальше от барона, а его даже укусила!

– Ты!? Укусила!? – не поверил своим ушам Анри.

– Да, – Анна не знала, смеяться или плакать при таком признании, – Самой не верится, как я умудрилась… Виктор пытался меня остановить, что-то объяснить. Но тогда я не была способна что-либо понять. Отчаяние и страх – вот чем я была в тот момент. А что делают маленькие испуганные собачки? Да, верно, кусаются, – и Анна смущённо рассмеялась.

– Уверен, эта рана его жизни не угрожала, – Анри решил поддержать её горькое веселье.

– Но у него нет никакой раны от укуса! – тут же встрепенулась Анна, – И это так странно! Я приглядываюсь к его рукам все эти дни, а вчера, когда он решил поплавать, развеялись мои последние сомнения. Его руки чисты, даже слишком.

– Подожди, Анна, ты уверена, что кусала, а следов нет?! Я правильно понял?

– Да! Либо я тогда помешалась, либо… Да нет же, я помню, как испугалась, когда почувствовала вкус крови, а хватка этих рук не ослабла.

– А на себе ты следов не находила? Может быть, губу прикусила? – губы Анри тронула улыбка.

– Я тебя понимаю, Анри, мне тоже приходила такая мысль в голову… Но нет! Я ведь не каждый день кусаюсь! Поверь, такое не забудешь! Я уверена в том, что было, но… доказательств нет… – и Анна растерянно развела руками.

– Да, это очень странно… Извини, но ты сказала, что его руки чисты, даже слишком. Как понять это «слишком»?

– Анри, ты всё ещё хочешь меня слушать? Тебе не кажется это бредом сумасшедшей?..

– Конечно же нет! Я верю тебе, и тоже хочу разобраться. Так что ещё ты хотела сказать о его руках?

– Да, его руки… – и Анна не скрыла тяжёлый вздох, – Когда мы обедали в обществе барона, руки Виктора были смуглее и грубее… Как бы это точнее сказать… Ногти не так хорошо ухожены и чисты. Кожа такая… я видела такой цвет у нашего кузнеца. Эти руки никогда не знали перчаток. А позже ночью, я точно помню, что, когда он схватил меня за руки, мою кожу резанули его мозоли, настоящие, грубые мозоли. Но при свете нового дня руки Виктора оказались другими, гораздо ухоженнее!

– Продолжай, прошу тебя! – Анри даже подался ближе.

– Что тут ещё скажешь?.. Легче поверить, что всё это мне привиделось, – и Анна невесело рассмеялась, но смех был краток, больше походил на плач. Она продолжила уже через минуту, – Самое печальное началось потом, когда он увидел Марианну. Это ужасно. Вот её он любит. Как же нестерпимо видеть в этих глазах обожание к другой, а к себе разве что снисходительную жалость. Сочувствие там, где читалось восхищение! Близнецы оказались похожи больше, чем я сначала предполагала.

– Оба любят Марианну… Но по-разному. Их чувства не похожи, как небо и земля! – заметил Анри.

– О! Я так не думаю. Они оба готовы из кожи вон вылезти, чтобы угодить ей.

– Да, но, если Жан боготворит её в себе, но Виктор себя в ней.

– Что?! – удивилась Анна и задумалась, – Не знаю, не знаю… Здесь не надо забывать, что Виктор отвергнут. После той злосчастной стычки, после того как он нечаянно поломал Жану палец, отношения между Марианной и Виктором стали очень прохладными… Виктор, кажется, даже постарел на несколько лет… Ему больно, очень больно…

– Милая Анна, но ты же сама говорила, тогда он набросился на Жана как безумный!

– Безумный!? Да, это состояние сродни безумию! Он слишком её любит и не в силах смириться с утратой. Она весь смысл его жизни…

– Время лечит, – против воли ожесточился Анри.

– В такие минуты нельзя найти более жестокие слова.

– Прости, я не хотел тебя обидеть…

– Ничего. Я и сама хочу верить, что время лечит. Я дождусь, когда его рана перестанет кровоточить. Только, видно, ждать придётся очень долго, – Анна смолкла, и взгляд её потускнел.

А Анри почувствовал ком в горле: «А мне сколько придётся ждать, Анна?!!» – но он нашёл силы взять себя в руки и бодро поинтересовался:

– А ты не пыталась поговорить с ним о чём-нибудь интересном ему?

– Пыталась, конечно же. Но он избегает меня. Только раз мне удалось как-то более или менее долго поговорить с ним. Ты не представляешь, как это бывает трудно поддерживать беседу, когда с другой стороны ни малейшего отклика, ни капли помощи. Особенно, когда так хочется, так ждёшь этого… чуда. Кажется, я тогда перепробовала всё. Ни одной точки соприкосновения…

– Но вы ведь встречались до Райского уголка. Чем не тема?

– Это худшая из тем! Как только я к ней подхожу, так он сразу находит предлог прервать разговор. Возможно, он чувствует что-то похожее на вину передо мной…

– Ты склонна стереть себя с порошок, лишь бы оправдать его. Нельзя быть такой несправедливой к себе!

– О, Анри! А легко ли расстаться с надеждой?! Я не могу. Не могу расстаться с теплом этих синих глаз…

– Извини, Анна, позволь мне задать тебе один щепетильный вопрос?

– Ты меня пугаешь, Анри!

– О нет, тебе решать, отвечать или нет.

– Хорошо, спрашивай.

– Как в ту ночь он всё же справился с тобой? Как ты лишилась чувств?

– Для меня это загадка. Я никогда не падала в обморок, но, говорят, это происходит не настолько мгновенно. Он меня не бил. Насколько я помню, он только пытался удержать меня и приговаривал что-то вроде того, что мол не желает мне зла. Я его укусила… А потом вдруг всё оборвалось. Я пришла в себя уже у в замке в моей комнате, когда Марианна с силой хлопнула у меня перед глазами в ладоши.

– Странный способ будить. А у Виктора ты не спрашивала об этом?

– Спрашивала, конечно. Он только заверил, что никак не хотел задеть мои чувства и может поручиться за сохранность моей чести. Я же говорила, он упрямо избегает разговоров о том дне. Не знай я того, что знаю, можно было бы решить, что он вообще понятия о том не имеет. Когда я говорю, с интересом слушает, а как только начинаю спрашивать, он тут же находит повод прервать разговор. Иногда я даже думаю, что это его поведение было бы легче объяснить, предположив, что мы прежде вообще не были знакомы, того дня не было в его жизни, но в это поверить ещё сложнее.

– Да, здесь есть от чего голове пойти кругом… Тебе уже давно стоило поделиться со мной этими наблюдениями…