– Я так же раньше думала про твоего отца.

Едва сдерживаю раздражение, когда она наклоняется поправить мои волосы.

– Хардин не такой, как отец, просто прими это.

– Ну да, ну да, конечно. Он такой. – Она кривит в усмешке накрашенные губы. – Он многим похож на твоего отца.

– Если ты собираешься продолжать в том же духе, тебе лучше уйти.

– Успокойся. – Она снова поправляет мне волосы. Двойственное чувство: покровительственный родительский жест и в то же время приятные детские воспоминания. – Я хочу тебе кое-что рассказать.

Прикидываюсь внимательным слушателем, хотя настроена скептически. Она никогда не рассказывала об отце, когда я была маленькой, – что ж, интересно послушать.

– Послушай, ничто не может повлиять на мое отношение к Хардину, – предупреждаю ее.

Уголки ее губ приподнимаются в усмешке.

– Твой отец и я никогда не были женаты.

– Что?!

В изумлении сажусь по-турецки прямо на кровати. Что она имеет в виду, когда говорит, что они никогда не были женаты? Еще как были! А как же фотографии? Мамино красивое кружевное платье, слегка округлившийся живот, плохо скроенный костюм отца, который всегда сидел на нем, как мешок из-под картошки. Я всегда любила разглядывать эти фото, восхищаясь зардевшимся счастливым лицом матери, когда отец смотрел на нее так, будто никого в мире больше не существовало. Однажды она увидела, как я в очередной раз листаю свадебный альбом, и спрятала фотографии. Больше я их никогда не видела.

– Да, это правда, – вздыхает она. Ее руки дрожат, видимо, говорить об этом нелегко, даже унизительно. – Да, у нас была свадьба, но твой отец не хотел жениться. Я об этом знала. И я прекрасно понимала, что он гораздо раньше бросил бы меня, если бы я не была беременна тобой. На свадьбе настаивали твои бабушка с дедом. Ты же понимаешь, что мы не ладили с твоим отцом, не могли спокойно прожить ни одного дня. Сначала было интересно, даже захватывающе, но потом… – Ее глаза потускнели от воспоминаний. – Это была игра в одни ворота. Годы шли, я молилась и надеялась, что он изменится. Ради тебя. Что когда-нибудь, ради меня, он придет домой трезвый, с букетом роз, а с не запахом перегара…

Она откидывается назад, скрестив руки на груди. На ее запястье звякает слишком дорогой для нее стильный браслет.

Неожиданное признание матери выбило меня из колеи. Она никогда не разговаривала со мной на такие темы, особенно об отце. Во мне внезапно просыпаются сочувствие и жалость к этой холодной женщине, и глаза начинают предательски блестеть.

– Прекрати, – холодно говорит она. – Каждая женщина надеется, что изменит своего мужчину, но зря. Я не хочу, чтобы ты повторила мои ошибки, только и всего. Я хочу для тебя большего, лучшего. Я воспитывала тебя так, чтобы ты уехала из этого захолустья и чего-то добилась, выстроила жизнь по-другому.

К горлу подступает тошнота.

– Я не… – пытаюсь защититься я.

Мать жестом прерывает мой лепет, и я замолкаю.

– Тереза, бывали и хорошие времена, твой отец был веселым и обаятельным мужчиной, – улыбается она – Он пытался стать тем, кого я хотела в нем видеть, но его истинная натура взяла верх, я и наша семейная жизнь стали раздражать его, он стал пить и уже не был прежним. Я знаю, ты помнишь.

Ее голос дрожит, и глаза наполняются слезами, я чувствую ее ранимость и уязвимость, но это быстро проходит. Мама никогда не показывала свою слабость.

Я снова на грани истерики, как бесят оправдания вроде «я просто с лестницы упал, потому и фингал под глазом». Снова гложет ужасное чувство, что меня разрывает на куски изнутри.

– Ты можешь посмотреть мне в глаза и честно ответить: у тебя есть будущее с Хардином? – заглядывает она мне в глаза.

Я не могу ответить. Я знаю, что я хочу с ним быть, но не знаю, хочет ли он.

– Я не всегда была такой, Тереза. – Она подушечками пальцев вытирает слезы. – Я любила жизнь, думала о будущем, а сейчас посмотри на меня. Ты думаешь, что я монстр, который пытается защитить тебя от судьбы, но я просто хочу уберечь тебя от повторения моих ошибок. Я не хочу для тебя такой жизни…

Пытаюсь представить жизнерадостную Кэрол, но чтобы посчитать, сколько раз за последние пять лет я видела ее смеющейся, хватит пальцев на одной руке.

– Мама, они разные, – выдавливаю я.

– Тереза, глупо отрицать их сходство.

– Да, оно есть, но небольшое, – соглашаюсь я, признаюсь больше себе, чем ей. – Но я не верю, что ситуация повторяется. Хардин уже очень изменился в лучшую сторону.

– Так зачем тебе это, если его нужно изменять? – спрашивает она уже спокойно и оглядывает спальню, которая когда-то была моей.

– Он изменился сам. Все, что я люблю в нем, осталось, он просто научился относиться к некоторым вещам по-другому и стал лучше.

– Я видела его руку, черт побери!

– Он просто вспыльчив.

Да, у него вздорный характер, но я не собираюсь это обсуждать с ней. Как она не понимает, что я на его стороне, и, пытаясь сделать больно ему, она делает больно мне!

– Как и твой отец.

– Хардин никогда не причинит мне вред намеренно. Он не совершенство, так же, как я и ты, – отвечаю я на ее испытывающий взгляд, скрестив руки на груди и поражаясь собственной самоуверенности.

– Это больше, чем его темперамент… Подумай, как он поступил с тобой. Он тебя унизил, тебе даже пришлось перевестись в другой филиал университета.

У меня уже нет сил спорить; может быть, потому, что большая часть сказанного правда. Я всегда хотела переехать в Сиэтл, но печальный опыт первого года учебы стал дополнительным и необходимым толчком к действиям.

– Он весь в татуировках… Ладно хоть избавился от этого ужасного пирсинга. – Ее лицо искажает гримаса отвращения.

– Мам, и ты не идеальна, – повторяю я. – Нитка жемчуга на твоей шее маскирует твои шрамы, так же и он прячет свои под татуировками.

Она смотрит на меня, и я по глазам могу прочитать то, что она хочет сказать. Неужели я ее убедила?

– Мне очень жаль, что отец так с тобой поступил, правда, но Хардин не мой отец. – Сажусь рядом и беру ее за руки. Чувствую под своей ладонью холодную кожу; к моему удивлению, она не отдергивает руки. – А я – не ты, – добавляю я как можно мягче.

– Но станешь мной, если не расстанешься с ним как можно быстрее.

Убираю руку, глубоко вдыхаю, пытаясь контролировать себя из последних сил.

– Мне не нужно твое одобрение, но ты должна уважать мой выбор. Если ты не в состоянии это сделать, – отвечаю ей я, пытаясь сохранить уверенность, – тогда мы с тобой не сможем и не будем общаться.

Она медленно качает головой. Я знаю, мать ждала, что я соглашусь, что мы с Хардином не пара. Но она ошибалась.