– Кабул – Пешавар – Лахор – Кашмир – Балх – Бухара с двумя слугами и тремя лошадьми как европейский врач-естествоиспытатель или как медик, ищущий якобы себе место для работы. Цель секретной экспедиции заключалась в сборе информации о местных властях и военных силах, о торговле и промышленности, о климате и состоянии дорог. И хотя из этой затеи ничего не вышло, Макнил заявил о себе как о серьезном участнике Большой Игры.

При этом врач Макнил решал вопросы, далеко выходящие за рамки его докторских обязанностей. Именно ему английский посланник Макдональд послал из Тавриза в Тегеран 3 ноября 1828 года отчаянное письмо с просьбой спасти ситуацию: «Я прошу вас немедленно по получению этого письма испросить у шаха аудиенции… и объяснить ему лично, не стесняясь в выражениях, приличествующих создавшейся неотложности, все печальные обстоятельства военной кампании. Эривань пала; Тебриз сдался без боя; премьер-министр в плену; принц лишился армии; весь Азербайджан захвачен неприятелем; русские принимают депутации с изъявлениями покорности изо всех мест. По моему мнению, одно лишь немедленное прекращение огня спасет трон его величества… Персия не имеет альтернативы… если вам удастся убедить шаха послать с Мирзой Абдул Хассан-ханом семь или восемь куруров (персидская мера золота. – В.Ш.), дела устроятся наилучшим образом…»

Именно Макнил являлся главным и наиболее опасным противником Грибоедова.

После прибытия Уиллока в Тегеран в английской миссии образовались две коалиции. Первая под началом умеренного Джона Макдональда и вторая, возглавляемая ярыми русофобами Генри Уиллоком и врачом посольства Джоном Макнилом. При этом Уиллок всеми силами стремился рассорить дотоле более-менее мирно сосуществовавших и поддерживавших партнерские отношения Макдональда и Грибоедова.

Следует сказать, что жена Грибоедова и жена Макдональда дружили между собой и Нина Чавчавадзе уже после смерти мужа останавливалась в доме Макдональда в Тавризе.

Одновременно Уиллок всеми силами интриговал против Макдонольда, стремясь занять его место, не стесняясь незаконно объявить персам, что он новый посланник! При этом ряд историков считает, что Уиллок имел какой-то секретный карт-бланш от руководства на смену Макдональда по прибытии на место в случае необходимости. Потрясенный действиями Уиллока в отношении Грибоедова Макдональд характеризовал его в частном письме генерал-губернатору Бомбея Джону Малкольму как «бессовестного интригана». В самом же письме он писал: «…Не в его (Уиллока. – В.Ш.) характере делать что-либо открыто и прямо, как подобает человеку благородному… Я мог бы предать гласности такие дела его здесь, в Персии, что его прокляли бы до конца дней…»

* * *

В Тегеране Грибоедов был принят со всеми соответствующими его положению почестями. После первого церемониального приема у шаха он имел приватную аудиенцию у Фетх-Али-шаха.

– Вы мой эмин, мой главный визирь! – льстил ему шах. – Все остальные визири – это ваши слуги, поэтому во всех делах адресуйтесь прямо ко мне, я вам ни в чем не откажу!

– Тонко стелет! – прокомментировал аудиенцию Грибоедов, вернувшись в миссию. – Посмотрим, что будет на деле.

Впрочем, пока Фетх-Али-шах действительно делал шаги навстречу.

Он послал фирман запретить все притеснения нашим купцам в Реште, велел освободить всех русских пленников.

В довершение всего шах одарил Грибоедова подарками, наградив орденом Льва и Солнца 1-й степени, а прочих чиновников более низкими степенями.

Если что и огорчало Грибоедова, то это то, что ответные подарки для персидского двора были еще в дороге. Зная жадность персидских вельмож к богатым дарам, он понимал их нетерпение. Но наконец подарки были доставлены, и Грибоедов вздохнул с облегчением.

При этом российскому послу пришлось решать немало весьма важных вопросов, прежде всего, столь неприятный и щекотливый для персов, как выплата огромной контрибуции. Любопытно, что помимо золота, драгоценных камней, дорогих шалей, жемчуга и даже золотого шахского трона персы расплачивались с нами… английскими векселями, что было для посла Макдональда настоящим оскорблением.

Надо ли говорить, что в английском посольстве кипела самая бурная деятельность. Посол Макдональд понимал, что после подписания Туркманчайского мира с Россией влияние Англии на Персию сходит на нет, а его собственная карьера находится под угрозой полного краха. Все многолетние труды и все потраченное на шаха золото пошло прахом. Теперь шах просто не желал видеть обманувших его надежды англичан, а все свое внимание сосредоточил на русских. Это значило, что Россия одержала в Персии стратегическую победу, а Лондон, соответственно, потерпел самое сокрушительное поражение.

Впрочем, далеко не все удавалось и Грибоедову. Так, их с Паскевичем проект о вовлечении в антитурецкую коалицию Персии и Месопотамии не нашел должной поддержки в Петербурге.

При этом если Макдональд противостоял Грибоедову чисто дипломатически, то его подчиненные думали и действовали совершенно иначе. Фактически в английской миссии был составлен заговор, причем как против Грибоедова, так и против собственного посла. Главных заговорщиков было двое – первый секретарь посольства Генри Уиллок и врач Джон Макнил. Под их влиянием находился и второй секретарь посольства Джон Кемпбелл.

Союзниками заговорщиков при шахском дворе являлись купленные и перекупленные первые вельможи – муштехид (верховный мулла Тегерана) Мирза Масси и каймакан Назар-Али-хан, но и с ним надо было изображать ссору, чтобы не вызывать лишних подозрений.

Но, как известно, настоящий брит никогда не сдается!

– Мы проиграли сражение, но мы еще не проиграли войну! Нам следует или одним решительным ударом поправить наши дела, или вовсе отказаться от Персии. Я выбираю решительный удар! – заявил Макнилу и Кемпбеллу Генри Уиллок, после чего они спешно разработал новую стратегию.

Во-первых, он снова начал обрабатывать Аббаса-Мирзу, внушая, что якобы скоро начнется англо-русская война и тогда все для принца сразу переменится к лучшему и для этого следует пока нервировать Петербург, возобновив нападения мелких шаек на русские приграничные области, чтобы нервировать Россию и вызвать ее ответную реакцию. Во-вторых, в британской миссии лихорадочно обдумывали интригу, которая могла бы уронить влияние Грибоедова в глазах шаха и его двора. Ну, а чтобы обезопасить себя от подозрений, Макдональд объявил, что берет под свое покровительство русских купцов в Тавризе.

При этом главой персидской «партии войны» в тот момент был вовсе не Аббас-Мирза (который уже вдоволь навоевался), а другой сын шаха – Аллаяр-хан, опиравшийся на поддержку англичан.

Что касается Грибоедова, то он кое-что о кознях англичан знал, кое о чем догадывался, но полной картины начавшейся против него подковерной борьбы не представлял.

Секретарю посольства Мальцеву он говорил:

– Чувствую, что Макдональд что-то замышляет, но не имею золотого ключа, чтобы добраться до истины!

– Надо быть осторожными, – высказал свою мысль трусоватый и хитрый Мальцев. – Вспомним хотя бы отравленного двадцать лет назад англичанами французского посла или убийство ими в Индии посла персидского!

На это