Ведьме… Я почему-то зацепилась за это слово.

Он сунул мне один из стаканов, оттер со щеки след от помады Полины и схватил за руку.

– Пошли отсюда немедленно.

Я с готовностью согласилась. Нужно убираться, пока тело Зарецкого вообще не перестало подчиняться моему разуму из-за Масловой. Неужели у него такая страсть к ней, что даже тело сходит с ума?!

Почему-то я не верила в это.

«Ведьма», – раздался у меня в голосе тихий шелест. По моим рукам поползли мурашки.

– Прости, – дружелюбно улыбнулся молчащей Полине Ярослав. – Он не в себе. Обычно не кидается на девушек.

– Это она на меня кинулась, – возмутилась я и обняла Зарецкого. – Маслова, это моя девушка, больше ко мне не приставай. Я в серьезных отношениях.

Полина одарила Зарецкого ненавидящим взглядом.

– Что ты несешь? – прошипел мне на ухо парень. Перед своей ненаглядной Полиной он не хотел выглядеть идиотом.

– Правду и свет. Полина, это моя девушка. Извини, но нам с тобой не по пути.

Полина не смотрела на меня – смотрела на Ярослава. Смотрела выжидательно, пристально.

С презрением.

– Мы друг друга любим, жить не можем, – продолжала я и для наглядности чмокнула Ярослава в щеку – звонко, оставив чуть влажный след, который он тотчас стер. – Поэтому давай проясним все и сразу. Ты хорошая девушка. Наверное, – не могла не добавить я. – И тебе встретится такой же хороший парень. Скорее всего.

– Перестань, – ткнул меня в бок Зарецкий.

Полина, до этого молчавшая, вдруг подошла к нему и прошептала на ухо что-то. Что – я не слышала. Зато видела, какими глазами посмотрел на нее Яр.

– Ты в своем уме? – растерянно спросил он.

– Не трогай его. Уходи. Он мой, – проговорила Полина.

В ее словах было столько отвращения и ненависти, что мне вновь стало не по себе, и я подумала, что Маслова больна. Еще со школы.

Ее немигающий взгляд пугал.

– Что… Что ты сказала? В смысле – уходи? – не понял Зарецкий. Кажется, с ним Полина раньше обращалась совсем иначе. И он увидел ее совсем с другой стороны. Не самой приглядной, я бы сказала.

– Он принадлежит мне, – повторила она хрипло. – Я даю тебе день, чтобы вы расстались.

И она внимательно посмотрела на меня, нагоняя нехорошую тоску.

– Что-о-о?

Выражение лица Ярослава нельзя было описать словами. В нем было столько праведного возмущения, что я едва не рассмеялась.

– Что значит «он принадлежит мне»? – спросил он насмешливо. – Ярослав – свой собственный и ничей больше. И расставаться со мной он не будет.

– Молчи, *запрещено цензурой*, – равнодушно ответила ему Полина. – День, – повторила она.

– Это я тебе даю день, чтобы ты извинилась, – железным голосом сообщил Зарецкий.

Полина на него больше не реагировала.

– Не оставляй меня, Ярослав, – сказала она мне.

Яр вновь схватил меня за руку и поволок прочь, не желая, видимо, больше участвовать в этом балагане.

И пока мы не повернули за угол, я чувствовала взгляд Полины на себе: обжигающий, тяжелый. Ненормальный.

«Не оставляй меня…»

* * *

– Не оставляй меня, иначе пожалеешь, – прошептала Полина, глядя вслед Ярославу, которого вела за руку эта мерзавка.

Он поменялся. Поменялся так сильно, что она не узнавала его. И даже чувствовала его иначе! Раньше он был для нее окном, из которого било утреннее солнце и за которым светилась нежная радуга. А теперь – холодная стена. Сколько не стучись в нее, не откроют.

Полина не могла понять, что и когда пошло не так – не так, как она хотела. Приворотное зелье, добытое у Ольги, не сработало. Действие первого почти исчезло.

Так не должно было быть. И Полина решила, что так и не будет.

Она добьется своего. Или добьет – Ярослава.

Тонкие губы с темно-красной помадой тронула зловещая усмешка. Она была уверена, что у нее ничего не получилось из-за этой училки, которая мешала им со школы. Судя по всему, она обратилась к кому-то из магов, и этот маг снял действие приворота.

А может быть, сама околдовала ее Ярослава. Слишком он был странным, чересчур… Будто сам не свой.

Но Насте она дала понять, что знает обо всем. И дала день.

От злости хотелось кричать, стонать, выть, но девушка сдерживала себя. Она хотела уничтожить соперницу с помощью магии – и могла, но понимала, что сейчас ей нельзя этого делать. Иначе будут проблемы с Орденом, контролирующим эти земли. Она ищет Хранителя браслета. И не может привлекать внимание проклятых адрианитов. Да и Карл будет недоволен.

Полина на негнущихся ногах поднялась на второй этаж и выглянула из окна в коридоре. Во дворе университета она увидела шагающих к стоянке Ярослава и Настю. Они подошли к красной машине и остановились около нее, допивая кофе и разговаривая о чем-то.

Полина слабо улыбнулась – даже издалека Ярослав был потрясающим.

– Зарецкий склеил преподшу? – услышала Полина мужской насмешливый голос и недовольно повернула голову – рядом стоял сокурсник, с которым она не общалась. Ей было плевать, как его зовут и кто он такой, однако она улыбнулась через силу.

– Видимо, да.

– Интересно, – ухмыльнулся парень. – А я думал, он с тобой встречается.

– Я тоже.

– Малыш, да он тебя бросил ради преподши, – без тени жалости протянул сокурсник, наблюдая за тем, как Зарецкий поправляет волосы Анастасии Владимировны.

«Скоро об этом все узнают», – добавил про себя он, горя желанием хоть как-то напакостить недругу. А что? Весело будет, если все узнают, с кем он встречается.

Полина сощурилась – Ярослав и Настя одновременно сели в его машину. Девушка при этом опустилась на водительское сиденье. С каких пор она водит автомобиль Яра?

Наблюдая за ними, Маслова лишь уверилась в своих подозрениях. Эта тварь что-то сделала с ее Ярославом. О том, что она сама что-то сделала, Полина не думала. После того, как ее магическая энергия прорвалась наружу, многое в ней слишком сильно изменилось. И от прежней Полины Масловой мало что осталось. Неуемная, изломанная, какая-то неправильная любовь к Ярославу была отголоском прошлой жизни.

* * *

По университету мы шли молча. Ярослав тащил меня вперед, ни на кого не обращая внимания, и выглядел очень воинственно. Только покинув здание, мы заговорили – одновременно.

– Что это сейчас было? – спросил он нервно.

– Что она тебе сказала? – поинтересовалась в это же мгновение я. Этот вопрос терзал меня все время, что мы шли.