теперь ничто не мешало ей отдыхать, кроме настойчивого и совсем не любезного Уайльда.

— Я не понимаю вас, — пробормотала Мэри. Воздух со свистом врывался к ней в рот, когда она говорила, и обжигал холодом. — Мои глаза открыты, просто какая-то пелена перед взором…

Совсем рядом булькнула вода. Что-то большое и холодное уверенно улеглось на её щёки, и резкая дрожь прошила всё тело Мэри. Вздрогнув, она поневоле вскинулась над своим сундуком, и белесая пелена вдруг расступилась. Взглядом она упёрлась в бледное, напряжённое лицо Уайльда. Скрюченные от холода пальцы его обхватили её лицо, зарылись к ней в волосы. Изо рта Уайльда вырывались клочковатые белые облачка.

— Не смейте засыпать, — задыхающимся голосом повторил свой приказ Уайльд и неуклюже потряс Мэри за плечи. — Помните, что я вам сказал… если закроете глаза, умрёте…

— Я не хочу умирать, — простонала Мэри, и зубы её снова отчаянно застучали. — Мистер Уайльд, спасибо вам… спасибо… спасибо…

Уайльд мелко потряс головой и слабо, рвано выдохнул. Скрюченные пальцы его намертво впутались в волосы Мэри, и она по-прежнему ощущала холодную тяжесть его ладоней на своих щеках.

— Пожалуйста, — сказала она, — если вам так удобно, можете не отпускать.

Уайльд только вздохнул — кажется, у него больше не осталось сил удивляться.

— Они скоро вернутся, — уверенно произнёс он слабым голосом, — Лоу, Питман и Боксхолл, по крайней мере, спаслись, и они знают, что в шлюпках есть свободные места. Если бы только с меня не сорвали свисток, я попытался бы привлечь их внимание. Они вернутся, мисс Джеймс. Они вернутся.

— Мне кажется, или ваша рука…

— Прошу прощения, я сейчас же…

— Нет! — отчаянно вскрикнула Мэри и склонила голову, прижимаясь щекой к его окоченевшей ладони. — Пожалуйста, не убирайте руку!

— Осторожно! — скомандовал Уайльд сурово. — Вы перевернёте свой сундук!

Мэри испуганно съёжилась. Сундук недовольно подпрыгивал на воде под её весом и словно бы упрекал её без слов в беспечности и глупости. Уайльд всё ещё не отнимал рук от лица Мэри, его затуманенный взор прояснился.

— Простите, простите, — пробормотала она. — Я совсем забыла об этом сундуке…

Уайльд смерил её долгим взглядом и промолчал. Он оставался в воде, и его колотила такая дрожь, что Мэри не переставало казаться, будто он пытается отстучать азбукой Морзе на её шее важное послание.

— Простите, — повторила Мэри, — простите мою глупость. Я совсем не хотела… право слово, мистер Уайльд, я едва не утопила свой сундук, и я так невежливо отвлеклась, пока вы рассказывали мне о себе! — она вымученно улыбнулась.

Лицо Уайльда едва угадывалось во мраке, и она не могла даже предположить, о чём он сейчас думает.

— Это не было важно, — негромко сказал он, — успокойтесь, мисс Джеймс, и ждите. Больше не закрывайте глаза, прошу вас. И… и пожалуйста… следите за мной. Мне кажется, я уже не в состоянии контролировать себя. Я вот-вот усну.

— Не спите! — прошептала Мэри. — Вам нельзя!

— Я буду следить за вами, пока мне хватит сил, — пробормотал Уайльд, — а вы следите за мной. Только если мы будем внимательны друг к другу, и вы, и я сумеем выжить.

— Внимательны… — еле выговорила Мэри. — Вот сейчас я совсем не была к вам внимательна. А мне интересно… действительно интересно узнать о вас. Как можно… больше…

Уайльд отвёл взгляд. Белый туман опять заклубился у Мэри перед глазами — но она не могла быть уверена, что это не очередная её галлюцинация. У обоих них: у неё и у Уайльда — изо рта и носа вырывались светлые облачка пара.

— Удивительная вы… девушка, мисс Джеймс, — заметил Уайльд.

— Вы… вы вправду так считаете? — изумилась Мэри.

Он медленно кивнул.

— Дело в том, что… я мечтала познакомиться с вами ещё задолго до того, как всё это… случилось, — выдавила Мэри, и зубы её выбили резкую дробь, — потому что… вероятно, это следует называть интересом с первого взгляда… мне сразу показалось… что… возможно… возможно, вы и я… — она примолкла, вздохнула глубже и пробормотала на одной ноте: — Что я именно вас и искала всё это время.

— Я уже не в первый раз это от вас слышу, но не могу… не могу понять, что вы имеете в виду.

Мэри грустно улыбнулась. Это сложно было объяснить в немногих словах, а на длинные разъяснения у неё не хватило бы дыхания и сил. И она могла лишь на одно надеяться: на то, что руки Уайльда так и останутся сцепленными у неё на затылке, даже когда она закончит говорить.

— Простите, — сказала Мэри, — если это вас оскорбит, но… знаете, я не всегда хотела стать гувернанткой… и я ею наверняка бы не стала, но… обстоятельства…

— Такое случается, — покивал Уайльд.

— Моя мать заболела, — выдавила Мэри, — тяжело заболела. И… и нужен был кто-то, кто мог бы позаботиться… о моей младшей… сестре. И о маме. Я была совсем одна… вот так и получилось… получилось, что я нашла работу… и с тех пор я ни о чём другом ни разу не подумала, кроме мамы и Лиззи.

— Самоотверженный поступок, — подметил Уайльд. Его зубы звонко клацали.

— Возможно, — не стала спорить Мэри, — но я… я долго не хотела идти на работу, на самом деле… я… я д-думала… что могу выйти замуж.

— Это вполне естественно.

— Мне тогда было восемнадцать, — пробормотала Мэри, — у моей лучшей п-подруги был знакомый… наш общий знакомый, и он… мистер Уайльд, вы слишком пристально на меня смотрите!

— В самом деле?

— Да!.. Я… я теряюсь, когда вы смотрите так, — Мэри закусила губу изо всех сил, — тем более, что… этот вопрос… словом… — она закрыла глаза и выпалила: — Словом, вы напомнили мне того человека.

— И поэтому вы пожелали знакомства? — удивился Уайльд.

— Разве это странно?

— Разумеется. Внешнее сходство… обманчиво.

Мэри аккуратно приоткрыла глаза. Она была бы рада поднять руку, провести хотя бы кончиками пальцев по лицу Уайльда и убедиться, что он не призрак, не исчезнет и не бросит её, что они останутся тут вдвоём, пока не спасутся или не утонут — в точности так, как она пообещала себе.

— Верно, — прошептала Мэри, — но я так… рада, рада этому. Я рада, что я познакомилась с вами… рада, что я вас узнала. Без вас моя жизнь была бы и не жизнью вовсе…

Уайльд склонил голову и шумно выдохнул. Замёрзшие, деревянные, негнущиеся пальцы Мэри на мгновение окутались желанным, но недостижимым и далёким жаром.

— Мне нечего к этому добавить, — сказал он полушёпотом, — я рад, что повстречал вас. Рад, что я вас знаю. Уже давно… мне не приходилось чувствовать, что