— Это не сработает, — сказал Кит, твердо глядя на Дрю поверх спины Тая. — Мы не сможем увидеть призрак Ливви.

— Мне жаль, — прошептала Дрю. — Я бы тоже очень хотела ее увидеть. Тай выпрямился. Его глаза были влажными, и он свирепо вытер их.

— Нет… это мне жаль, Дрю. Кит и Дрю обменялись испуганными взглядами. Киту не приходило в голову, что Тай может чувствовать себя не просто разочарованным, а так, будто он подвел других.

— Не извиняйся, — сказала Дрю. — Некоторые вещи просто невозможны. — Она несколько застенчиво протянула ему руку. — Если ты плохо себя чувствуешь, я могу смотреть с тобой всю ночь фильмы в телевизионной комнате. Я также могу сделать печенье. Это всегда помогает.

Последовала долгая пауза. Тай потянулся и взял за руку Дрю.

— Это было бы чудесно. Кит почувствовал огромное облегчение, такое, что едва смог устоять на ногах. Тай вспомнил, что у него есть сестра. Конечно, это было уже что-то. Он предполагал гораздо худшее: разочарование, которое он не смог бы рассчитать; боль, настолько глубокую, что он ничего не смог бы ответить, не коснулся бы ее.

— Пошли. — Дрю потянула Тая за руку, и они вместе пошли обратно в сторону Института. Кит последовал за ними, остановившись, когда они начали карабкаться вверх по первой из каменных стен, которые преграждали путь к пляжу. Когда Тай и Дрю поднялись, он оглянулся через плечо и увидел Шейда, наблюдающего за ними из темноты входа в пещеру. Он один раз покачал головой, прежде чем снова скрыться в тени.

* * *

Из пустыни дул ветер. Кристина и Марк сидели возле статуй, привезенных Артуром Блэкторном из Англии и расставленных среди кактусов гор Санта-Моники. Песок под Марком был все еще теплым от дневного солнечного света и мягким, словно пышный ковер. В Дикой Охоте они с Кираном сочли бы эту кровать очень даже хорошей.

— Я волнуюсь, — сказала Кристина, — что мы сегодня причинили Кирану боль. Она стояла босиком на песке в коротком кружевном платье и золотых серьгах. Глядя на нее, Марку стало больно, и он взглянул на статую Вирджила, своего старого друга разочарованных ночей. Вирджил бесстрастно смотрел ему в ответ.

— Его терзания это и мои терзания также, — сказал Марк. — Трудно ослабить его страхи, когда я не могу смягчить свои собственные.

— Марк, тебе не нужно ослаблять страхи других людей, чтобы делиться своими собственными. — Кристина играла со своим медальоном, ее длинные пальцы поглаживали гравюру Разиэля. Марку очень хотелось поцеловать ее, но вместо этого он запустил пальцы в песок.

— Я мог бы то же самое сказать о тебе, — сказал он. — Ты весь день была напряжена, словно струна. Ты тоже напугана.

Она вздохнула и слегка толкнула своей босой ногой его.

— Хорошо. Ты расскажешь мне, а затем я тебе.

— Я беспокоюсь за свою сестру, — сказал Марк. Кристина выглядела озадаченной.

— Это не то, что я ожидала от тебя услышать.

— Моя сестра была отправлена в ссылку из-за крови фейри в ее жилах, — сказал Марк. — Ты знаешь эту историю… всю ее. Ты знаешь ее лучше, чем кто-либо. — Он не мог помочь ей. Он положил свою руку поверх ее на песок. — Вся моя семья пострадала из-за того, что у нас волшебное происхождение. Наша верность всегда была поставлена под сомнение. Насколько хуже было бы для нее и для Алины, если бы я был с Кираном, а он был бы Королем Неблагого Двора? Это звучит так странно, и так эгоистично…

— Это вовсе не эгоистично.

Они оба посмотрели вверх. Киран стоял между двумя статуями, бледный, как сама статуя. Его волосы были черны, словно вороньи крылья в темноте, без единого следа синевы в них.

— Ты беспокоишься о своей семье, — сказал Киран. — Это вовсе не эгоистично. Это то, что я узнал от тебя и Джулиана. Желать защищать других больше, чем желать собственного счастья… — он посмотрел в сторону. — Не то чтобы я предполагал, что пребывание со мной сделает тебя счастливым.

Марк онемел, но Кристина протянула свои руки. Золотые браслеты сверкали на ее смуглой коже, когда она поманила ими Кирана.

— Иди посиди с нами. Киран тоже был босиком. Фейри часто ходили босиком. Он ступал по песку, словно кошка, его шаги не поднимали пыли, а движения были плавными, когда он опустился на колени напротив Кристины и Марка.

— Это сделает меня счастливым, — сказал Марк. — Но как ты и сказал… — Он взял горсть песка в руку и позволил ему сыпаться сквозь пальцы. — Есть и другие требующие моего внимания.

— Я мог бы не становиться Королем, — сказал Киран.

— Но ты можешь им стать, — сказал Кристина. — Я тоже боюсь. Я разговаривала сегодня с моей матерью. Кто-то сказал ей что-то скверное обо мне. Что-то связанное с фейри. Что я была… грязной девочкой, испорченной нижнемирцами. Вы знаете, что мне все равно, что обо мне говорят, — поспешно добавила она. — И моя мама тоже смогла это выдержать, но… это скверное время для Розалесов. Наша история дружбы с фейри уже принесла нам неприятности. Джейми и Диего находятся в тюрьме. Что если я в дальнейшем принесу им еще неприятности?

— Теперь я расскажу вам кое-что эгоистичное, — сказал Киран. — Я боялся, что вы оба сожалели о том, что случилось прошлой ночью. Что вы оба сожалели… из-за меня. Марк и Кристина посмотрели друг на друга. Она покачала головой, ветер взъерошил ее темные волосы.

— Мы не сожалели, — сказал Марк. — Только…

— Я знаю, — сказал Киран. — Я знал это, когда Гвин пришел и сообщил мне, что я должен стать Королем. Я знал, что это будет означать. Даже то, что для меня это, как мне кажется, означало бы вернуться насовсем ко Двору. Конклав желает контролировать доступ ко Дворам. Они всегда этого желают. Для двух Сумеречных Охотников, которых они не смогут контролировать, это грозит отлучением.

— Но Киран… — сказала Кристина.

— Я не дурак, — сказал Киран. — Я знаю, когда что-то невозможно. — Его глаза были подобны металлическим щитам: один потускневший, а другой новый. — Я всегда был неспокойной душой. При Дворе моего отца, а затем в Охоте я свирепствовал и бушевал в моем сердце. — Он склонил голову. — Когда я встретил Марка, я знал, что нашел человека, который дал моей душе покой. Я не думал, что найду это снова с кем-то еще, но нашел. Если бы я мог просто посидеть здесь спокойно с вами обоими перед этим надвигающимся штормом, то это многое бы для меня значило.

— И для меня, — сказала Кристина. Она протянула свою маленькую руку и нежно взялась за руку Кирана. Он поднял голову, когда Марк взял его другую руку, и Марк с Кристиной тоже взялись за руки, завершив круг. Никто из них не сказал ни слова: в этом не было необходимости. Этого было достаточно, чтобы просто быть вместе.

* * *

Эмма все еще ощущала нервозность, когда шла утром на кухню, как будто выпила слишком много чашек кофе, который она презирала. Монотонный ритм слов Дианы из Туле эхом отбивался в ее голове. Она не пошла к Джулиану прошлой ночью, чтобы рассказать ему о Заре, но неохотно разбудила Хелен и Алину, чтобы предупредить их. Затем она вернулась в тренировочную комнату в надежде, что удары и пинание манекенов, а также падение на жесткие маты на полу заставят ее забыть о том, как горела руна. О парабатае из Туле. О словах Королевы. Позже, когда она заснула, ей снились парабатайская руна в Безмолвном Городе и кровь на рукояти Кортаны, а также разрушенный город, в котором чудовищные великаны шествовали на горизонте. Она все еще чувствовала себя неловко, словно все еще находилась в ловушке кошмаров. Она была рада видеть на кухне полно народу. На самом деле их было слишком много, чтобы поместиться в маленькой столовой. У кого-то возникла блестящая идея дополнить в ней стол опрокинутым ящиком с оружием из учебной комнаты, а по всему дому были растасканы складные стулья. Она волновалась, что утро будет мрачным, поскольку все бросились готовиться к вторжению в Аликанте. Она не могла не чувствовать возмущения из-за того, что она и Джулиан не отправятся туда с остальными. Это была их битва тоже. Кроме того, ей нужно было отвлечься. Последнее, чего она хотела, — это остаться в Институте с Джулианом при минимальном надзоре. Но собравшаяся группа, казалось, не выглядела угрюмо.