– А как у тебя дела в столь погожий день? – поинтересовался Том.

– Очень ретроградно, – устало сказала Лаланде. – Привет, Боб. Дашь мне «Колу»?

– Ретроградно? – переспросила ЭмДжей.

– Ну, не у меня. У Нептуна.

– О, – ЭмДжей задумалась на мгновение. – Нептун находится далековато. Разве он не будет ретроградным довольно долгое время?

– Да, – печально ответила Лаланде. – Думаю, лет сорок пять.

– К тому времени, как он перестанет быть ретроградным, ты будешь сниматься в рекламе страховки для пожилых, – заметила Хендра, – так что я бы перестала об этом беспокоиться.

– О, я и не беспокоюсь, я просто… я просто осознаю это, вот и все, – Боб принес «колу», и Лаланде сделала глоток. – А еще я запорола работу.

– Что?

Она продемонстрировала им свое идеальное лицо и указала на него с выражением глубокой досады и сожаления:

– Вы только взгляните на него, – произнесла она.

Все посмотрели.

– Ничего не вижу, – призналась ЭмДжей.

– Это потому, что я замазала его, чтобы, когда хожу по улицам, никто не бежал впереди с колокольчиком, крича: «Нечистая! Нечистая!» – простонала Лаланде. – Это прыщ!

– Какой-то очень плоский прыщ, – заметил Том.

– Недостаточно плоский, чтобы его можно было спрятать под тем количеством косметики, которое позволено использовать в рекламе губной помады, – произнесла Лаланде. – И видите это? – Она указала на уголок рта. – Здесь начинается герпес. Он будет размером с мою голову.

ЭмДжей изогнула бровь. Пусть герпес еще и не был размером с прекрасную голову Лаланде, она прекрасно понимала проблему знакомой. – Да, – произнесла она, – добро пожаловать в клуб «Я вся в шрамах». – Она продемонстрировала поцарапанный палец.

Лаланде посмотрела на палец, затем перевела взгляд на лицо:

– Но ты в порядке.

– Нет, для работы с руками я не в порядке.

Но Лаланде не сводила взгляда с ее лица.

– Ты когда-нибудь снималась в рекламе помады? – спросила она.

– Ну, я делала кое-что для «Макс Фактор» в прошлом. А что?

– Слушай, – пояснила Лаланде, – у твоего лица хорошая форма. И наши губы примерно одинаковые. И ты все еще член профсоюза. Почему бы тебе не попробоваться на работу, которую я только что запорола? Может, они возьмут тебя?

ЭмДжей уставилась на коллегу.

– Лаланде, – произнесла она, – это очень любезно с твоей стороны, но почему ты так считаешь?

– Дела обстоят именно так, как я сказала. Они в отчаянии. У них горят сроки, съемки должны закончиться то ли к среде, то ли к четвергу. В любом случае, им нужно продолжать. И прямо сейчас они просто стоят и воют, что не могут найти другую модель. Но наши губы действительно похожи, тебе стоит попробовать.

– Но мои зубы не идеальны, как твои, – заметила ЭмДжей.

– Не думаю, что это имеет значение. Я во всех сценах снималась с закрытым ртом, и только в одной сцене улыбалась… ну… я не знаю, ЭмДжей, попробуй!

– Лаланде, это очень мило с твоей стороны.

– А почему бы мне не быть милой? – спросила Лаланде, закатывая глаза. – Раз уж мне в скором времени светит визит в лепрозорий. Я выгляжу точь-в-точь как ребенок из книги доктора Дженнера «Лекарство от оспы».

– Лала-а-а-анде, – произнесли ЭмДжей, Хендра и Том более-менее в унисон.

– Все не так уж и плохо, – добавила ЭмДжей, – и кстати, где эта твоя работа?

– Вот, держи. – Лаланде вытащила визитку и протянула Мэри Джейн. Она перевернула карточку. Нужное место было всего в нескольких кварталах, недалеко от пересечения 3-й авеню с 78-й.

– Просто иди, – сказала Лаланде, – они были готовы начинать еще час назад, но мне пришлось прийти туда и показаться им в таком состоянии.

Мэри Джейн допила сок и поднялась из-за стойки.

– Что ж, попытка не пытка.

– Еще кое-что, – произнесла Лаланде, пока ЭмДжей забирала сумочку. – Режиссер.

– А что он? Она? Оно?

– Оно, – согласилась Лаланде. – Определенно оно. Слухи ходят, что за последние пару недель этот парень кинул целую кучу моделей. Он может тебя нанять, но прежде чем приступать к работе, убедись, что они указали твое имя в контракте, прописали сумму, и чернила высохли. Он такой, – она огляделась по сторонам, словно бы отчаянно ища нужные слова. – редкостный…

– Хорошо, – произнесла ЭмДжей, – Лаланде… а мне вообще нужна эта работа?

– Не знаю, – ответила Лаланде, – мне она была очень нужна, пока я не превратилась в рябую бабулю Ма. Платят неплохо. Мне должны были заплатить пятнадцать сотен.

– А сколько заплатили в итоге?

– Семь. Но они снимали меня вчера весь день, а сегодня я не могу сниматься.

– Тесен мир, – произнесла ЭмДжей, – ну ладно.

– Дай знать, если что-нибудь выгорит, – попросила Лаланде, делая еще один глоток «колы», – и я надеюсь, ты укусишь этого ублюдка за меня…

Мэри Джейн услышала последнюю фразу, хотя она и сомневалась, должна ли она была ее услышать. «Еще один интересный режиссер. Ну, посмотрим…»

Она вышла и принялась оглядываться в поисках такси, чтобы не вспотеть по пути. На душу ЭмДжей уже выпала своя доля «редкостных» режиссеров, в том числе незабываемый Морис с последней съемки в Майами, который никак не мог определиться, чего он хочет. А когда наконец определялся, еще час ходил вокруг да около, прежде чем приступал к съемкам. Забираясь в такси, ЭмДжей задумалась, не вписалась ли она во что-то подобное. «По крайней мере, – подумала она, – в этот раз я хотя бы не обнаружу этого парня стоящим на пляже и сигналящим наркокурьерам фонарем».

Когда она нашла нужный адрес на 3-й авеню, то с удивлением обнаружила, что это было здание Auve, одного из новых европейских косметических домов, которые недавно обосновались в Нью-Йорке и пытались теперь отжать часть рынка у Элизабет Арден и Элены Рубинштейн. Стеклянные фасады снаружи, дерево и зеленый мрамор внутри. Она вошла в парадную дверь, остановилась у стойки регистрации и, сверившись с визиткой, сказала, что ищет съемки Делано Родригеса.

– О, да, – ответила молодая белокурая секретарша. При этом у нее было такое выражение лица, словно ЭмДжей шла на съемки рекламного ролика с Джеффри Дамером[39]. – Второй этаж, студия Б.

ЭмДжей кивнула и направилась к лифту. Следующие несколько секунд она любовалась безупречно белым ковром на полу и сияющими стенами из нержавеющей стали. «Как они поддерживают все это в чистоте? – подумала она, выходя из лифта. – Если бы у нас в доме был такой ковер, Питер уронил бы на него пиццу уже в первую неделю».