Он прикрыл на мгновение глаза… а когда открыл их вновь, был уже не злым, а каким-то бесконечно уставшим.

— Нет. Я не понимал этого. Я влюбился в Лил в первый же день своего пребывания во дворце. Она играла в парке и звонко смеялась. Она не видела меня, а я её заметил. Ей тоже было восемь, как и мне.

Потом я встретил Элли, и она познакомила меня с Грэем и его друзьями. И я… — Он усмехнулся, но теперь не зло — печально. — Я сразу возненавидел его. Он всегда был лучшим. Во всём. И Лил только на него одного смотрела, ходила за ним, как привязанная.

— Она знала, что ты её любишь?

— Знала. Когда мы были подростками и Грэй один раз уехал очень надолго… я ухаживал за ней, и даже почти добился успеха… Но он вернулся и помешал. Лил тут же вновь начала смотреть ему в рот, как и остальные. Как и ты, Ронни. Скажешь, не так?

Я покачала головой, и Ратташ фыркнул.

— Если бы не эта его эмпатия… Грэя все любят, ты же замечала.

— Но ты ведь не любишь.

— У меня амулет хороший, — буркнул Рат, а я подумала: конечно, он никогда в жизни не признается, что эмпатия Грэя не способна вызвать любовь или ненависть, только недолгую симпатию. Но этого недостаточно для того, чтобы любить Грэя так, как его любила Лил. — А проклятье… Если бы Эдди погиб, я бы совершил задуманное. Именно в то время я нашёл описание ритуала, который пытался провести сегодня. Венчание Тьмы…

— Что-что?

— Венчание Тьмы. Тьма связывает двоих так сильно, что они не могут жить друг без друга. Лил бы полюбила меня… сгорала бы от страсти, пошла бы за мной куда угодно, забыв о Грэе и о своём нерождённом ребёнке.

Я чуть на пол не свалилась. Так вот что ждало нас с Дрейком? Мы бы попросту смылись из дворца куда глаза глядят, сгорая от «любви» друг к другу?

— Для ритуала нужно вызвать чистую Тьму, открыв ей широкий проход и пустив по пентаграмме. Тьма должна замкнуться на жизнях тех, кого венчают. Она захватывает их души, проникает в кровь. Пронизывает каждую клеточку. И развенчаться невозможно, даже чистый Свет не спасёт. Но кое-что мешало мне провести Венчание. Беременность Лил. Ритуал нельзя проводить, если женщина беременна, иначе все его участники попросту погибнут.

Тут я действительно села на пол, вцепившись в решётку и чувствуя, как царапаю металл выпущенными когтями.

— Поэтому сначала мне нужно было убить Эдди. Я и предположить не мог, что Лил захочет сохранить ему жизнь и погибнет сама… — Ратташ замолчал, печально улыбнувшись.

Я вздохнула.

— А всё остальное зачем? Эльфы, которые напали на нас в доме Карвима…

— А-а-а, — он рассмеялся, — мне было интересно проверить твою силу. Я так и думал, что они ни с чем не справятся. Это было подтверждение моей догадки. Мне необходимо было придумать другой способ убрать тебя из жизни Грэя.

Подтверждение его догадки! А Карвим чуть не погиб. Впрочем, чего я хочу? Ратташ давно живёт только своей навязчивой идеей — сделать больно Грэю. Это несложно понять.

— Меня? Не Эдди?

— Нет, конечно. — Рат удивлённо посмотрел на меня. — Я знал, что ты не позволишь ему умереть. Как только я услышал о том, что Грэй привёз из Арронтара неизвестную девушку, а потом увидел и его самого, я сразу понял, к чему всё идёт. Ни ты, ни он, конечно, ещё ничего не понимали, в отличие от остальных. Рядом с тобой Грэй вновь становился счастливым. Я не мог этого допустить. И проклятье чёрной крови… я был уверен, что ты погибнешь. Что ты возьмёшь проклятье на себя, Эдди выживет, а ты погибнешь. Но я не учёл…

— Ты не учёл вмешательства Эллейн.

— Да. А она всегда была единственной, кому я не хотел причинять боль. Элли… она мне мать заменила, учила меня магии. И она, кстати, знала, что я маг не только Света и Тьмы, но и Крови. Это была наша общая тайна.

Получается… Если Элли знала, значит, она могла и подозревать Ратташа?

— Она догадывалась, — ответил мужчина на мои мысли. — Догадывалась, но доказательств у неё не было. Наверное, поэтому она молчала. Несколько раз пыталась со мной поговорить, но я каждый раз делал вид, что ничего не понимаю, и она отступала.

— А почему она никому не говорила, что ты маг Крови?

Рат посмотрел на меня немного удивлённо.

— Она обещала мне, что никому не расскажет. Давно-давно, когда мне было восемь. И держала своё слово.

Да, это было в её характере. Способность держать слово…

— И после того, как из-за тебя, — услышав это, я иронично посмотрела на Ратташа, — Элли чуть не погибла, я придумал новый способ. Его подсказал мне Дрейк.

— Дрейк?

— Да, — засмеялся Рат. — Ты, конечно, даже не подозреваешь, что ты для него значишь?

Я? Значу? Для Дрейка? Что за глупости. Нет, сейчас мы более-менее подружились, но поначалу-то…

— Ты никогда не слышала о фениэм?

Я помотала головой.

— Это неудивительно. Темноэльфийский термин. В определённом возрасте, если эльф встречает женщину, которая его поражает в силу каких-либо причин, происходит фениэм. По-вашему — «впечатление». Это значит, что он всегда будет помнить тебя, Ронни. Это не любовь и не влюблённость, я даже не знаю, с чем это можно сравнить. Но ты всегда будешь для него особенной. Даже если он встретит свою единственную, тебя не забудет.

У меня не было слов. Но Ратташу и не был нужен мой ответ.

— Поэтому я решил провести между вами Венчание Тьмы. Ты останешься жива, Дрейк будет счастлив, а Грэй потеряет любимую. Прекрасный план, правда? Я бы провёл ритуал, ты бы спокойно вышла из школы, села в карету, доехала до дворца… Осознание того, что тебе нужен Дрейк, накрыло бы тебя спустя несколько часов. Вы бы побежали навстречу друг другу, а встретившись, предались страсти… Всем хорошо, да? Кроме Грэя.

Я чуть не расхохоталась. О Дарида, какой же он идиот!

Встала с пола, отряхнула с подола пыль, выпрямилась и сказала:

— Знаешь, чего я не понимаю? Почему ты не убил Ари. Ведь она всё знала. И могла рассказать матери.

Ратташ явно удивился.

— Убивать Ари? Но я ведь объяснил тебе, что никогда не хотел причинять боль Элли. Зачем мне убивать её дочь? Ари никогда не рассказывала свои видения, я иногда даже думал, что она может и не знать обо мне правду…

Да уж, кто её знает, что она там видит, в этих своих видениях? Идиот…

Бедняжка Араилис. Теперь я понимала, почему она казалась мне такой грустной в последнее время. Но в итоге Ари выбрала и сделала то, чему её учили Элли и Аравейн. Она совершила правильный поступок, рассудив, что четыре жизни — это всё-таки больше, чем одна. Даже если эта самая одна — жизнь её любимой мамы.

А Элли… она просто не могла убить Рата. Ей было проще пожертвовать собой, чем убить мальчика, чью тайну она хранила последние двадцать с лишним лет.