Я вздохнула. Да, будет суд, и я уверена — Ратташ получит всё, что ему причитается. Но… я тоже должна кое-что сделать.

Он не сопротивлялся, когда я вошла в его сознание. Да он и не мог бы противиться моей магии.

Я поморщилась — Рат был похож на грязную лужу. Столько грязи, лжи и боли… Невозможно. Противно. Даже любовь к Лил — маленький светлый лучик — не спасала ситуацию.

— Я отнимаю у тебя право пользоваться магией, — прошептала я, не отрывая взгляда от широко распахнутых глаз Ратташа, и зная — он всё слышит. — Любой магией. Но твоя жизнь будет длинной, как у мага. И ты можешь вернуть себе это право, если однажды от чистого сердца откажешься от чего-то или кого-то, кого ты будешь хотеть столь же сильно, как хотел Лил.

Я отпустила его сознание, отвернулась и пошла прочь из темницы, веря и надеясь, что больше никогда не увижу этого человека.

Но пошла я не к себе. Я хотела поддержать того, кому сейчас было хуже всех. Нет, не Ари — с ней рядом её отец, я уверена.

Ночь была уже такой глубокой, что некоторые стражники на посту клевали носами. Я не отпускала магию Разума — мне не хотелось, чтобы кто-нибудь меня видел.

Где находятся покои Грэя, я помнила хорошо. Дошла, усыпила стражу и открыла дверь.

Он стоял возле окна и смотрел на светящийся огнями город, и его белая рубашка выделялась в темноте комнаты белым пятном.

Обернулся, услышав мои шаги.

— Ронни? — голос его звучал глухо и хрипло.

Я не ответила — просто бросилась навстречу. Подбежала, обняла изо всех сил, уткнулась носом в грудь, вдохнула родной запах…

— Я был слеп… — шептал Грэй, стискивая мою талию.

— Тише, тише… — я целовала его шею в расстёгнутом вороте рубашки, подбородок, тянулась к горько изогнутым губам.

— Он ненавидел меня всю жизнь. Мой друг… И убил мою жену…

— Тише…

— И чуть не убил Эдди… И тебя…

— Тише… — я провела рукой по его волосам, прижалась щекой к губам…

— Ронни… — выдохнул Грэй, захватив моё лицо в плен своих ладоней. — Если бы он отнял ещё и тебя…

— Грэй… — я улыбнулась, приподнялась на носочках и потёрлась о его нос своим. — Никто не отнимет меня у тебя. Никто, слышишь? Я обещаю.

Он застыл, вглядываясь в мои глаза. Застыл, вслушиваясь в мои чувства, которые я не хотела скрывать от него. И никогда не захочу.

И, поняв это, Грэй наклонился и поцеловал меня. Так нежно и трепетно, как ещё не целовал. Горячая ладонь легла на плечи, невесомо погладила их, затем спустилась на спину, по пути расстегивая крючок за крючком. Я повела плечами, помогая платью спуститься вниз и упасть к ногам. Перешагнула его и подняла руки, когда Грэй потянул вверх нижнюю рубашку.

И застыла на месте, чувствуя, как горит кожа под его взглядом.

Он целовал меня одними глазами. Целовал шею, грудь, живот, ноги и даже пальцы на ногах. Целовал так, будто никогда не видел ничего более прекрасного.

— Как же ты красива, — выдохнул он, и я засмеялась. Шагнула вперёд, помогая ему снять рубашку, потянулась к пряжке ремня, но не успела ничего сделать — взмыла в воздух, оказавшись у Грэя на руках.

— Ты моя, — шепнул он, легко касаясь моих губ в нежном поцелуе.

— Твоя, — подтвердила я.

Я не закрывала глаза, продолжая смотреть на Грэя и своё отражение в его зрачках. Отражение обнажённой женщины, чью кожу ласкал лунный свет, и которая казалась мне удивительно прекрасной.

⁂

Я не знаю, почему тот сон приснился мне именно тогда. Наверное, я была готова к нему? Не знаю.

Сначала я услышала шёпот. Этот шёпот был похож на голос ветра в кронах деревьев моего Арронтара. Я старательно пыталась понять, что же он хочет сказать… и наконец мне это удалось.

«Позволь… позволь показать тебе… позволь…»

Разве я могла отказать Арронтару?

Солнце, такое яркое, что слепит глаза, но по-осеннему не жаркое; трава, пока ещё зелёная, но в некоторых местах немного жухлая. Запах начинающих увядать листьев.

«Смотри… смотри…»

Я смотрела.

Они шли по лесной тропинке впереди меня. Он — высокий, с седыми волосами и широкой мощной спиной, в которую я однажды вцеплялась выпущенными когтями до горячей крови, и она — маленькая тоненькая женщина со светлой косой и ярко-жёлтыми глазами. Она держалась за его локоть и семенила рядом, а он пытался приноровиться к её шажкам.

Я улыбнулась. Они помирились. Всё-таки помирились.

Я была рада за Лирин. Да, я узнала её. И пусть она теперь выглядела иначе — всё же это была та самая Лирин, сказавшая мне, что Дэйн умер, потому что для неё это было именно так.

Впереди показалась деревня белых волков, и она сильнее вцепилась в локоть Нарро. Он поглядел на неё и ободряюще улыбнулся.

«Смотри…»

Я вздохнула и продолжила путь, стараясь смотреть только на них, а не по сторонам. Но дартхари и его сестра шли вовсе не к дому моих родителей — они свернули на другую улицу, маленькую и узкую, и зашагали теперь уже по ней.

— Ты уверен? — донёсся до меня негромкий вопрос Лирин.

— Уверен, Лири.

Они говорили спокойно, но я чувствовала, что оба напряжены. Интересно, куда они идут?

Маленькие деревянные дома, покосившиеся заборы, шаткие калитки, заброшенные огороды… да, я знаю эту улицу. Я пряталась здесь иногда. Тут жили в основном старики и очень слабые оборотни-анта.

Но… было что-то ещё. Точно, было… Только я никак не могла вспомнить, что именно. Хмурилась, тёрла лоб, глазела по сторонам — но вспомнить не получалось.

Вспомнила, лишь когда мы подошли к тому дому. Это было… десять лет назад? Кажется, да. В тот день, когда Джерард впервые бросил в меня камень. Тогда я побывала здесь. Спала в одной из комнат, а наутро ушла, даже не спросив, почему они спасли меня. Да, их было двое, но я совершенно не помнила их лиц.

Нарро и Лирин остановились возле калитки, и старший советник позвонила в колокольчик.

— Иду, иду, — услышала я чей-то хриплый голос.

«Не бойся, я ничего тебе не сделаю. Встань, пожалуйста. Здесь грязно».

Так он сказал тогда… Именно так. Но зачем мы пришли сюда?

Калитка отворилась, и на пороге возник старик. Увидев, кто перед ним, он охнул и схватился за сердце.

Он почти не изменился, только морщин стало больше. Всё те же седые волосы, торчащие в разные стороны, небольшая залысина, глаза настолько светлого оттенка, что кажутся почти белыми. Мешки под глазами, обвисшие щёки, старые дрожащие руки.

Кто он?! Зачем мы пришли сюда?! Арронтар, зачем?!