государства, а вокруг него есть еще один внешний магический круг, что защищает место их вечного сна от любого вторжения. Каждый, кто войдет в дверь склепа, в мгновение ока умрет и обратится в тлен еще прежде, чем упадет на землю.

Вот что гласит легенда о царе Оссару и Ниотхе Коргхае. Никто не сумел найти их гробницу, но колдун Намирра в своем туманном пророчестве многие столетия назад предсказал, что несколько путников, идущих через пустыню, однажды наткнутся на нее, сами о том не подозревая. И сказал он, что путники эти войдут в склеп, минуя дверь, и узрят странное чудо. Пророк не говорил, что это за чудо, упомянул лишь, что Ниотх Коргхай, будучи существом из чужого мира, в смерти своей, как и в жизни, подчиняется иным законам. И до сих пор ни один человек не раскрыл тайну предсказания Намирры.

Братья Милаб и Марабак, торговцы драгоценностями из Устайма, завороженно внимали каждому слову рассказчика.

– Воистину, это очень странная сказка, – покачал головой Милаб. – Однако всем известно, что в былые времена жили великие волшебники, владевшие могущественными заклятиями и творившие удивительные чудеса; были тогда и истинные пророки. А пески Зотики скрывают множество забытых могил и заброшенных городов.

– Удивительная история, – согласился Марабак, – только у нее нет конца. Прошу тебя, о сказитель, поведай нам еще что-нибудь. Не похоронен ли вместе с великаном и царем клад из золота и драгоценностей? Я видел гробницы, где мертвых окружали стены из золотых слитков, и саркофаги, из которых, точно загустевшая вампирская кровь, изливались потоки бесценных рубинов.

– Я пересказываю эту легенду так, как услышал ее от отца, – пожал плечами сказитель. – Те, кому суждено найти гробницу, доскажут остальное, если им посчастливится вернуться назад.

Милаб и Марабак с большой выгодой распродали в Фарааде все свои запасы неограненных камней, резных камей, талисманов, яшмовых и сердоликовых идолов. И теперь с грузом черных сапфиров и винных гранатов Йороса, а также розовых и пурпурно-черных жемчужин из южных морей вместе с другими такими же торговцами они через Тасуун возвращались на север, в родной далекий Устайм на берегу восточного моря.

Путь их лежал через умирающий край. Теперь, когда караван уже приближался к границам Йороса, пустыня стала совершенно безжизненной. Темные и неприветливые холмы напоминали лежащие навзничь мумии огромных великанов. Пересохшие русла рек впадали в сухие озера, покрытые коростами соли. Гребни серого песка вздымались на осыпающихся утесах, где когда-то текли спокойные воды. Клубы пыли вздымались и опадали, будто мимолетные призраки. Зловещее око стареющего солнца, словно чудовищно огромный уголь, равнодушно взирало на выжженную землю с обуглившихся небес.

Караван осторожно углублялся в эту гористую пустыню, по всей видимости необитаемую и совершенно бесплодную. Подгоняя верблюдов, крупной рысью скакавших по глубоким узким ущельям, торговцы держали наготове копья и палаши и настороженным взглядом обшаривали бесплодные горы, ибо здесь в потаенных пещерах скрывались в засадах дикие и жестокие полулюди-полузвери, которых именовали гориями. Подобно вурдалакам и пустынным шакалам, гории были пожирателями падали, но не брезговали и человечиной, питаясь преимущественно телами путешественников и выпивая их кровь вместо воды и вина. Эти страшные создания наводили ужас на всех, кому приходилось путешествовать между Йоросом и Тасууном.

Солнце подбиралось к зениту, и палящие лучи его пробивались на дно самых тесных и темных ущелий. Песок, мелкий и невесомый, как пепел, был абсолютно неподвижен, не тревожимый ни единым дуновением горячего ветра. Ни одна ящерица не отваживалась показаться на раскаленных камнях.

Дорога плавно пошла под уклон, следуя вдоль русла какой-то древней реки между отлогими берегами. Здесь вместо бывших лужиц остались лишь ямы, заполненные голышами или зыбучими песками, в которых верблюды увязали по колено. И тогда, как гром среди ясного неба, овраг за изгибом извилистого русла заполонила буйная и бешеная толпа омерзительных, бурых, как земля, гориев, которые налетели сразу со всех сторон, по-волчьи прыгая с каменистых склонов или же, подобно пантерам, бросаясь на путников с высоких уступов.

Эти отвратительные создания были невыразимо свирепыми и стремительными. Они не издавали ни звука, если не считать хриплого кашля и фырканья; вооруженные лишь острыми зубами и серповидными когтями, они вздымающейся волной нахлынули на караван. Казалось, на каждого всадника приходились десятки этих существ. Несколько верблюдов сразу же упали на землю, едва гории принялись зубами рвать их ноги, бока и спины или, подобно бешеным собакам, повисли, вцепившись им в горло. А всадники скрылись из виду, погребенные под телами беснующихся чудищ, которые немедленно бросились их пожирать. Сундуки с драгоценностями и тюки дорогих материй были вскрыты в свалке, яшмовые и ониксовые статуэтки бесславно валялись в пыли, жемчуга и рубины, никем не замечаемые, лежали в лужах крови, ибо в глазах гориев они не имели ни малейшей ценности.

Так уж получилось, что Милаб с Марабаком ехали в хвосте каравана. Они немного отстали, хотя и не по собственному желанию, потому что верблюд, на котором ехал Милаб, споткнулся о камень и захромал, и благодаря этому счастливому стечению обстоятельств братья избежали нападения мерзких гориев. В ужасе остановившись, они видели страшную судьбу, постигшую их товарищей, чье сопротивление было подавлено с ужасающей быстротой. Гории, однако, не заметили братьев, ибо слишком были увлечены своим омерзительным пиршеством, жадно пожирая не только верблюдов и торговцев, которых им удалось сбить, но и собственных соплеменников, раненных мечами и копьями путешественников.

Милаб и Марабак чуть было не ринулись вперед с копьями наперевес, чтобы мужественно и бессмысленно разделить гибель своих товарищей. Но, испуганные страшным шумом, запахом крови и зловонием, исходившим от тел гориев, верблюды заартачились и ускакали прочь, унося своих всадников назад по дороге, ведущей в Йорос.

Во время этой дикой скачки братья вскоре увидели другую шайку гориев, которые показались вдали на южных склонах и бросились им наперерез. Уходя от новой опасности, Милаб и Марабак повернули своих верблюдов в ответвляющееся ущелье. Хромой верблюд не мог бежать быстро, и братья, страшась в любой момент обнаружить мчащихся за ними по пятам гориев, многие мили ехали на восток, к нависшему над самой землей солнцу, пока около полудня не добрались до низкого и засушливого водораздела этой древней земли.

Сверху они оглядели изрезанную трещинами и выветренную равнину, посреди которой виднелись белые стены и купола неведомого поселения. Братьям показалось, что до него всего лишь несколько лиг пути. Решив, что нашли в далеких песках какой-то затерянный город, и надеясь наконец-то убежать от своих преследователей, они начали спуск по длинному склону к равнине.

Два дня шли они по припорошенной пылью вязкой земле