приступить к молитве, как услышал некий шум, обернулся и увидел, что приближаются носилки.

Девять рыцарей, провожавшие их, спустили оттуда гроб и внесли в часовню. Рыцари эти были весьма опечалены; старейший из них рвал на себе волосы и раздирал себе лицо.

– Милый мой сын, – восклицал он, – такой удалой и смелый, как же дерзнула смерть тебя забрать! Где тот изменник, тот предатель, что убил мое дитя?

Тут рыцари подвели человека в портах и одной рубахе, которого Богор легко узнал: это был Ламбег, бывший его наставник[338]. Он тут же вернулся за своим щитом и, подняв меч, набросился на рыцарей.

– Отпустите этого почтенного мужа, – воскликнул он, – ни с места, или все вы умрете.

Видя, что угрозами их не пронять, он напал на первого и разрубил ему голову до подбородка; тот был без доспехов. Из двух других, державших Ламбега, одного он убил, другому отсек руку, остальные восемь рассеялись по обители, чтобы избегнуть подобной же участи. Вместо того чтобы их преследовать, Богор подошел к Ламбегу и пригласил его сесть на своего боевого коня; сам он устроился на вороном коне[339], привезшем носилки. Так они и уехали вместе; но у Ламбега не шло из головы слово мэтр, которым величал его рыцарь.

– Воистину, сир, – сказал он, – я должен питать к вам лучшие чувства за то, что вы меня вызволили так, рискуя жизнью. Прошу вас, снимите ваш шлем и позвольте мне узнать моего благодетеля.

Богор приподнял шлем; Ламбег узнал его и радостно простер к нему руки:

– Ах! Сир, благослови вас Бог! Как вы жили с тех пор, как расстались с Владычицей Озера?

– Прекрасно; я прибыл сюда по указке одной из ее девиц ради некоего приключения, которое якобы найду здесь сегодня. Но что вы такое сделали этим людям, истязавшим вас?

– Сир, еще не прошло и трех дней, как я ехал вместе с одним рыцарем из королевства Логр; мы целых два дня скитались, не находя пристанища, и спешились на опушке этого леса, чтобы кое-как заночевать. Мы сняли шлемы и откинули забрала, когда вдруг услышали кабана, за которым гнались четыре гончих; затем появился лучник и пустил стрелу; но вместо кабана стрела попала в моего спутника; а тот, чувствуя, что смертельно ранен, собрался с силами, догнал лучника и вонзил в него острие копья. Появился рыцарь и спросил, кто убил его лучника. «Я», – сказал мой спутник. Тот немедля замахнулся мечом и на моих глазах отрубил ему голову. Я решил отомстить за него; но пока я садился верхом, он ускакал во всю конскую прыть. Я начал с того, что поднял тело моего спутника; я уложил его на шею своему коню и отвез в святую обитель, чтобы его похоронили; затем я поклялся не давать себе покоя, пока не догоню рыцаря, которому должен отомстить. Сегодня утром я нашел его, облаченного во все доспехи, кроме шлема; я его вызвал и, сбив с коня долой, отрубил ему голову так, как и он моему спутнику. Его-то и привезли в этот храм. Когда старый рыцарь узнал, что я убил его сына, он напустил на меня десяток своих людей во всеоружии; они меня схватили и связали, как вы видели. С Божьей и вашей помощью я остался в живых. А вы, сир, куда вы направлялись, когда вас встретила Озерная девица?

– Я ехал на поиски монсеньора Ланселота, и я не должен возвращаться к королевскому двору, пока не найду его.

Вот так толкуя о своих делах, наши двое друзей подъехали к крепости, построенной на каменистой горе. Старик рыцарь принял их с почтением и велел принести красивое платье Ламбегу, в котором признал племянника Фарьена, своего прежнего соратника. Когда они пошли садиться за стол, прибыла девица от Владычицы Озера и сказала, учтиво приветствуя Богора:

– Сир, примите этот меч: его посылает вам мессир Ланселот. Он желает, чтобы вы его носили отныне, ради любви к нему и к Галеоту, которому этот меч принадлежал.

Богор взял меч и вынул его из ножен; он восхитился его блеском и красотой. Никогда, сказал он, не доводилось ему получать дара более приятного. Пока разносили первое блюдо, вошел слуга и преклонил колени перед хозяином дома.

– Сир, – сказал он, – две ваши кузины едут сюда и остановятся на ночь у вас.

– Кто же это?

– Это девица из Хонгефорта и девица из Глоседона.

Сеньор тотчас же встал и спросил у Богора позволения выйти им навстречу; они были уже на пороге дворца. Напрасно Богор пытался их избегнуть; девица из Хонгефорта заметила его и пала ему в ноги.

– Ах, сир! – воскликнула она, – прошу вас пощадить меня! Простите меня за оскорбление, нанесенное мною, и укажите, чем я должна его возместить.

Богор не в силах был видеть ее коленопреклоненной, он поднял ее и простил. Отныне все в доме дышало радостью и довольством. Девица из Хонгефорта нарядилась в свежее и легкое платье; узнав обо всех тяготах, какие она вынесла, чтобы заслужить его прощение, Богор мог только пожалеть, что был их причиной.

– Единственная пеня, которую я налагаю на вас, – сказал он, – впредь не убивать тех рыцарей, которые окажутся у вас в плену.

Она это клятвенно обещала.

На другое утро, выйдя после мессы, хозяин дома подарил Ламбегу добротные и красивые доспехи, и тот облачился в них, прежде чем расстаться с дамами и пуститься в путь вместе с Богором и Озерной девицей. Ближе к полудню они повстречали одного рыцаря и справились у него о Ланселоте. Они узнали, что он в присутствии короля Бодемагуса убил рыцаря, обвинившего его в измене.

– Он провел нынешнюю ночь в моем доме, – добавил рыцарь, – а оттуда ему было надо в Скорбный Оплот, где вы можете его застать.

Они свернули на дорогу, которая привела бы их туда; но они заплутали и прибыли в Скорбный Оплот лишь на третий день, когда Ланселот уже уехал. Это их весьма раздосадовало, и наутро они вновь оказались в седле. Дойдя до развилки, Озерная девица простилась с ними, чтобы вернуться к своей госпоже; Ламбег взялся проводить ее до моря, и Богор позволил им удалиться. Он твердо решил целый год не появляться при дворе и не упускать ни единого случая для новых приключений.

Между тем Парид Золотое Кольцо, залечив свои раны благодаря премудрости ученого старца, найденного им в монастыре, подался в Видесан. Его представили Бодемагусу.

– Сир король, – сказал он, – Ланселот Озерный велел мне просить у вас прощения за то, что он