насмерть зарубил вашего сына Мелеагана.

Слушая его, король побледнел, и закрыл себе лицо, и разразился слезами. Когда он смог говорить, то спросил, что стало с телом его сына; ему сказали, что оно покоится в замке Трех Столпов, и он направился туда, не теряя ни минуты. В большой зале было уложено тело Мелеагана с отсеченной головой между рук. Королю стало дурно от сотрясавших его рыданий. На другой день Мелеагана положили в мраморный гроб и похоронили со всеми почестями, какие приличествуют королевскому сыну. Что же до скорбящего отца, он ни единого раза не произнес имени Ланселота, но проклял тех баронов, что сопровождали его сына и не вырвали его из рук победителя.

CXXII

Прошел год с той поры, как Мелеагана постигло праведное возмездие за его коварство, когда на неделе перед Пятидесятницей король Артур решил выехать на охоту в Камалотский лес. Высокородные бароны, прибывшие ко двору по случаю великого праздника, не преминули последовать за ним; в их числе короли Йон, Карадок Короткорукий, Малакен Шотландский и короли Ирландии, Нор-галлии, Корнуая, все бывшие вассалами королевства Логр.

Королева Гвиневра пожелала сопровождать охотников со своими придворными дамами и девицами. Четыре рыцаря, назначенные Артуром для ее охраны, были, как мы видели ранее, Кэй-сенешаль, Сагремор Шалый, Додинель Дикий и Ланселот Озерный.

Пока дамы ехали поодаль, беседуя и веселясь, они увидели, как приближается рыцарь во всеоружии, со щитом на шее, с копьем в руке, с подвязанным шлемом. Он вгляделся, узнал королеву, поклонился и смиренно приветствовал ее, прежде чем заговорить.

– Госпожа, – сказал он, – я заранее прошу меня простить за оскорбление, избегнуть которого я не в силах: я вынужден вас похитить.

И, взяв ее коня за повод, он повлек ее в сторону.

– Пустите меня, сир рыцарь! – сказала королева.

– Госпожа, я не могу.

– А придется! – воскликнул сенешаль. – Отпустите коня, или я отрублю вам руку.

– Я отпущу коня, но только чтобы вызвать вас.

– В добрый час!

Они разъехались, потом развернулись и бросились друг на друга. Но копье Кэя сломалось, и незнакомец выбил его из седла.

Сагремор тотчас же выступил, чтобы за него отомстить. Он жестоко ударил незнакомца, вспорол ему щит, порвал кольчугу; но тому выпала удача: он поверг его наземь и трижды проехал конем по его телу. Не лучше он обошелся с Додинелем Диким, и королева содрогнулась при мысли, что и Ланселота, быть может, постигнет та же незавидная судьба.

– Ради Бога! рыцарь, – сказала она незнакомцу, – отпустите меня.

– Мне необычайно жаль, что я не могу этого сделать.

Увидев, что приближается Ланселот, он приготовился встретить его, как подобает. Но когда, разойдясь, они понеслись друг на друга, появилась некая старая дама, остановила своего коня между обоими рыцарями и сказала, обратясь к Ланселоту:

– Сир, я пришла напомнить вам о вашем обещании.

– О каком обещании?

– Вы дали слово, будучи в погоне за Алым рыцарем, что пойдете за мною, как только я потребую. Ну, так идите за мною, если только не предпочтете прослыть клятвопреступником.

– Госпожа, прошу вас, смилуйтесь! Я буду навеки опозорен, если не сражусь с этим рыцарем.

– Но если он вас победит, вы не будете вольны пойти за мной.

– Поверьте мне: он меня не победит; я прошу вас о малом промедлении, о времени для мести за моих собратьев.

– Нет, нет; я хочу, чтобы вы шли за мной без промедления.

– Я пойду за вами; но когда мы отойдем на два полета стрелы, с вами будет лишь мертвец.

– Мертвец? Но кто же вас убьет?

– Я сам. После того позора, которым вы меня покроете, ничто не удержит меня в этой жизни.

– Если дело обстоит так, я согласна дать вам отлагательство. Идите, бейтесь; но как только завершите поединок, обещайте следовать за мной.

– Да, если я все еще буду волен это сделать.

Ланселоту первому достался удар в левый бок, и наконечник, угодив в него, отломился от древка и завяз в кольчуге. Но незнакомец, пронзенный насквозь, не мог удержаться в седле и упал под ноги своему коню, истекая кровью. Старуха тут же стала призывать:

– Рыцарь, рыцарь! Держите свое слово.

Ланселот услышал ее и пришпорил коня ей вдогонку, не думая о своей ране и не прощаясь с королевой.

– Ах! Сенешаль, – воскликнула та, – смотрите, какой обломок копья он уносит в боку. Скачите за ним; так ему недолго и умереть.

– Я был бы рад, госпожа; но не думаю, чтобы он согласился задержаться.

– По крайней мере, окажите ему помощь.

Кэй вонзил обе шпоры и, проскакав полчаса, нагнал Ланселота, когда тот успел отбиться от трех рыцарей; один из них был мертв, а два другие бежали. Но они убили его коня.

– Сир, – сказал сенешаль, подходя поближе, – моя госпожа послала меня, чтобы узнать, что с вами; она боится, что вы тяжело ранены.

– Нет; рана, полученная мною, не помешает мне добраться туда, где я должен быть. Позаботьтесь о побежденном мною рыцаре; он отменный храбрец, и мне будет жаль, если он умрет.

– Что это были за разбойники, – спросил Кэй, – которым вы дали отпор?

– Понятия не имею: они напали на меня в этом лесу и обошлись со мною хуже некуда. Слава Богу, я неплохо отделался.

– Сир, дайте мне хотя бы извлечь железо, сидящее у вас в боку.

– Нет, нет, – сказала старуха, – нынче вечером у него найдется кое-кто, умеющий это делать лучше вас.

– Но, сир, – продолжил сенешаль, – не хотите ли взять моего коня?

– Вам он нужен самому.

– Я без него скорее обойдусь, чем вы.

– Ну что ж, я его возьму. Извольте, сенешаль, передать от меня поклон королеве и всем, кто с вами обо мне заговорит. А особо попросите королеву взять на попечение раненого рыцаря.

Ланселот уехал следом за старухой, а Кэй, возвратясь к королеве, передал ей пожелание Ланселота.

– Я велела снять доспехи с раненого рыцаря, – ответила она, – его рану осмотрели и перевязали; мы уложили его на носилки, приготовленные Сагремором и Додинелем. Не надо говорить об этом случае за столом у короля.

Носилки выстлали двумя парчовыми покрывалами и свежей травой, и королева со своими дамами, двинувшись вслед за охотой, прибыли к прелестному роднику в тени сикоморы.

Его называли Родником Фей по той причине, что там не раз замечали прекрасных незнакомых дам. Королева пожелала там остановиться.

– Сагремор, – сказала она, – было бы очень кстати откушать чего-нибудь.

– Конечно, госпожа, если найдется.

– Надо поискать.

– Я вижу только башню Матамаса, где можно раздобыть немного пропитания.

– Вас там добром не примут: этот человек пуще