это просто другое название, не более.

* * *

В тот же вечер в лагере Балтес устроили банкет, на который пригласили всех, включая короля. Хотя последний, как и Волмар, отказались, но зато пришли все остальные.

Мало того что тут присутствовали кентавры, с которыми многие желали заключить сделки, руководила банкетом герцогиня империи, которую лорд официально представил аристократам Лантариса.

Виктор специально попросил Леомвиля сопровождать его мать, чтобы отбить у всех желание подходить к ней. Даже при том, что особых сыновних чувств к Лионии он не испытывал, но ему почему-то становилось не по себе при одной мысли, что какой-то мужчина имеет мысли о матери.

Ему действительно казалось это отвратительным, при этом возникало дикое желание убить всех, кто «пускал на неё слюни». Сам этого не замечая, лорд переносил образ матери с Земли, которую боготворил и любил, как только может любить сын, на Лионию, поэтому пытался убрать всех от неё.

И как только Алестор дал согласие сопровождать герцогиню, Виктор смог немного расслабиться и начать мероприятие с приветствия гостей, а также пожелания им хорошо отдохнуть, после чего, забрав своих женщин, ушёл подальше от толпы.

Банкет проходил вечером под открытым небом, что для этого мира было неестественным, но Виктор понятия не имел, как устроить это мероприятие, чтобы кентавры чувствовали себя комфортно.

Для этого на открытом пространстве разожгли костры, а медсёстры выступили в роли слуг, к которым их готовили помимо работы врачей. Камердинер лорда, который повсюду следовал за ним словно тень, управлял банкетом, взяв на себя роль дворецкого.

Теперь это мероприятие было больше похоже на пикник, нежели на официальный банкет, но, судя по лицам, людей и кентавров всё устраивало, потому что все ели, пили и веселились, не обращая внимания ни на что.

Если и были недовольные люди, они не смели открыть рта, видя, как Алестор общается с герцогиней, наслаждающейся такой обстановкой.

Однако странно в происходящем здесь был не только неординарный выбор места и раса, которая редко покидала свою территорию, но и отсутствие одного из важнейших правил знати — расположения дворян.

Виктор нарочно устроил костры таким образом, что они занимали центральную часть открытого пространства, таким образом, высшая знать не могла отделиться от других дворян.

По кругу были расставлены столы, а в пространстве между ними и кострами находились все приглашённые.

Находясь в компании Клиоссы и своих жён, он с удовольствием пил вино, общаясь поочерёдно с женщинами, Гектором и гостями, подходившими к нему.

Так продолжалось до позднего вечера, когда прибежал гонец от короля.

Найдя в толпе герцога, молодой мужчина, за которым следили все присутствующие, подбежал к Леомвилю и, что-то сообщив, тут же отсалютовав, направился к выходу.

Виктор, как и все гости, наблюдал за происходящим. Вскоре Алестор поднял руку, призывая к тишине, а когда музыка стихла, он сообщил то, что передал гонец.

— Сюда движется армия Армондэля, завтра в полдень войска подойдут к нам, полагаю, уже послезавтра мы все окажемся на поле боя, — сообщил гецрог, а затем, поцеловав руку Лионии, откланялся и вместе с личной стражей покинул банкет.

За ним также начали покидать лагерь и другие аристократы, которым требовалось начать приготовления к предстоящему сражению.

Все понимали, что Клансар не просто так решил привести войска к Лантарису.

Виктор стоял, в гневе сжимая кулаки, ведь он мог предотвратить эту битву, просто не хотел заставлять людей в Литлрок голодать.

Когда его войска покидали город, Алганис предложил сжечь амбары и тем самым предотвратить дальнейшее наступление, но, по подсчётам Ворката, зерна там хватало лишь на месяц для города, и если войска Армондэля заберут часть для похода, то в городе начнётся голод.

Сейчас же лорд начал думать, что либо Клансар дождался обозов из других крепостей, либо забрал остатки и двинулся сюда. В любом случае, Виктор винил только себя в своей бесхребетности, из-за которой уже через день погибнут тысячи людей.

Внезапно послышался голос Лионии, который вывел его из ступора.

— Не вини себя, скорее всего, короли сговорились, — почти шёпотом произнесла женщина.

Когда лорд, придя в себя, посмотрел на свою мать, а потом на графиню, он понял, что обе эти женщины думают одинаково.

— Ты ведь не думаешь, что война нужна только Клойду? Клансар находится в такой же ситуации, и ему теперь нужна либо победа, либо кровопролитная битва, в которой погибнет очень много людей, чтобы отвлечь мысли своих подданных, — продолжила герцогиня.

Клиосса также не осталась в стороне.

— Как ни печально, но, думаю, Лиония права. Если Маритас вернётся в столицу, так и не дав бой, его дела будут хуже, даже чем у Клойда, и я не согласна только с одним. Королю Армондэля нужна победа, и ради неё он пойдёт на всё. — Поддержав Лионию, графиня поправила её, так как сама являлась подданной Клансара и гораздо лучше понимала, как мыслит король.

Виктор был ошарашен услышанным.

«Эти люди вообще не видят в жизни человека никакой ценности? Они готовы погубить тысячи людей, сделать вдовами и сиротами десятки тысяч только ради того, чтобы трон под ними не „шатался“?»

Лорд не умел мыслить, как политик, иначе давно бы понял, что в обоих мирах люди при власти мыслили одинаково.

Аристократам не было дела до погибших простолюдинов, в этом мире, и точно так же политикам на Земле было плевать, сколько людей погибнет на их войнах.

Но он не являлся ни политиком, ни аристократом в полном смысле этого слова. Его мышление больше соответствовало простому человеку, который жил среди таких же простых людей. Дружил, любил, дрался, ругался, но не убивал.

Виктор не являлся моралистом, который был бы неспособен на убийство, просто для него это являлось крайней мерой для защиты чего-то большего.

Например, если потребуется убить сотню человек ради спасения тысячи, он пошёл бы на это, не раздумывая, но для него дикость пытаться погубить тысячи ради своего титула.

В этом для него не было никакого смысла, ведь титул лорда, предназначался для лучшей жизни себя и людей вокруг него.

— … тор, иктор… Виктор, что с тобой? Словно издалека слышался голос Линеи, которая стояла прямо перед ним.

В его голове стоял гул, а руны на костях горели адским пламенем. Казалось, мышцы отделялись от костей, и даже слышался запах горелого мяса. На счастье, это только казалось. Руны причиняли лишь боль, но не вредили его телу, только вот легче от этого не становилось.

Посмотрев в голубые глаза своей жены, Виктор жёстко