Ларссон. – Тот псих, который прошлым летом в Америке расстрелял с башни больше тридцати человек[155], все дьявольски тщательно продумал. Он даже еду с собой взял.

– Да, – согласился Хаммар. – Однако одного он все-таки не предусмотрел.

– И чего же?

На этот вопрос ответил Мартин Бек:

– Того, как оттуда выбраться.

12

Семью часами позже, в десять вечера, Мартин Бек и Кольберг все еще находились в управлении полиции на Кунгсхольмсгатан.

Уже было темно, дождь прекратился.

Кроме этого, ничего достойного внимания не произошло. На официальном языке это называлось «ход расследования без изменений».

Раненый в Каролинской больнице по-прежнему находился в предсмертном состоянии.

В течение дня явилось двадцать свидетелей, готовых дать показания. Девятнадцать из них, как оказалось, ехали другими автобусами.

Единственным оставшимся свидетелем была восемнадцатилетняя девушка, которая села на Нюбруплан и проехала две остановки до Сергельсторг, где пересела в метро. Она сказала, что вместе с ней вышло несколько пассажиров, и это выглядело правдоподобно. Ей удалось опознать водителя, но это было все.

Кольберг непрерывно кружил по кабинету и не спускал глаз с двери, словно ожидал, что кто-то дернет ее и ввалится в кабинет.

Мартин Бек стоял перед висевшей на стене схемой. Заложив руки за спину, он перекатывался с носков на пятки. Эта раздражающая привычка появилась у него много лет назад, когда он еще служил простым патрульным, и до сих пор ему никак не удавалось от нее избавиться.

Их пиджаки висели на спинках стульев. Рукава рубашек были подвернуты. Галстук Кольберга лежал на столе, а сам он потел, хотя в кабинете было совсем не жарко. Мартин Бек зашелся в долгом приступе кашля, потом, в задумчивости сжав пальцами подбородок, продолжил изучать схему.

Кольберг на секунду остановился, критически оглядел его и констатировал:

– Сил нет слушать твой кашель.

– Ты с каждым днем все больше становишься похож на Ингу.

В этот момент вошел Хаммар.

– Где Ларссон и Меландер?

– Ушли домой.

– А Рённ?

– В больнице.

– Ах да. Есть какие-нибудь новости оттуда?

Кольберг покачал головой.

– Завтра получите пополнение.

– Пополнение?

– Для усиления. Из провинции.

Хаммар сделал маленькую паузу и многозначительно добавил:

– Посчитали, что это необходимо.

Мартин Бек долго и старательно вытирал нос.

– Кто это? – поинтересовался Кольберг. – Впрочем, может, лучше спросить, сколько их?

– Завтра из Мальмё прибудет некий Монссон. Вы его знаете?

– Я встречал его, – ответил Мартин Бек без тени энтузиазма в голосе.

– Я тоже, – дополнил Кольберг.

– Также к нам хотят направить Гуннара Ольберга из Муталы.

– Парень что надо, – вяло произнес Кольберг.

– О других мне неизвестно, – сказал Хаммар. – Сказали, что еще кто-то приедет из Сундсвалля. Кто именно, не знаю.

– Ладно, – отозвался Мартин Бек.

– Конечно, если раньше вы сами не закончите это дело, – угрюмо заключил Хаммар.

– Гм, – хмыкнул Кольберг.

– Факты, судя по всему, указывают на то, что… – Хаммар осекся и испытующе посмотрел на Мартина Бека. – Что с тобой?

– Простуда.

Хаммар продолжал смотреть на него. Кольберг попытался отвлечь внимание Хаммара и продолжил за него:

– Факты, судя по всему, указывают на то, что вчера вечером кто-то застрелил в автобусе девять человек. И что преступник, следуя известным в мире случаям громких массовых убийств, не оставил никаких следов и не был схвачен. Конечно, он мог покончить с собой, но поступил ли он так, нам неизвестно. У нас имеются две существенные зацепки: пули и гильзы, по которым, возможно, удастся выйти на оружие, которым воспользовался убийца, а также раненый в больнице, который, может быть, придет в сознание и скажет, кто стрелял. Он сидел сзади и поэтому не мог не видеть убийцу.

– Так, – сказал Хаммар.

– Это немного, – продолжил Кольберг. – Особенно если этот Шверин умрет или окажется, что он потерял память. У него тяжелое ранение. К тому же нам неизвестен мотив преступления. И нет ни единого стоящего свидетеля.

– Может быть, они еще объявятся, – сказал Хаммар. – А мотивы – это тоже не проблема. Массовые убийства совершают преимущественно психопаты, а мотивы их поведения являются часто элементами их болезненного бреда.

– Наверно, – сказал Кольберг. – Научной стороной дела занимается Меландер. Наверно, он скоро получит выводы.

– Наш самый большой шанс… – сказал Хаммар, взглянув на часы.

– Это внутренний голос интуиции, – закончил за него Кольберг.

– Вот именно. В девяти случаях из десяти именно благодаря ей удается изобличить преступника. Не задерживайтесь допоздна, это ничего не даст. Лучше, чтобы к завтрашнему дню вы хорошо выспались. Спокойной ночи.

Он вышел, и в кабинете стало тихо. Через несколько секунд Кольберг вздохнул и спросил:

– Что с тобой происходит?

Мартин Бек не ответил.

– Стенстрём?

Кольберг сам себе кивнул и философски сказал:

– Подумать только, сколько я ругал этого парня все эти годы. А теперь вдруг его нет, он погиб.

– Этот Монссон, – вдруг спросил Мартин Бек. – Ты помнишь его?

– Это тот, с зубочисткой, – кивнул Кольберг. – Не нравится мне этот массовый забег. Было бы лучше, если бы мы занялись этим делом самостоятельно. Ты, я и Меландер.

– Ну, Ольберг тоже пригодился бы.

– Конечно, – согласился Кольберг, – но сколько убийств было у него в Мутале за последние десять лет?

– Одно.

– Вот именно. Кроме того, я не переношу манеры Хаммара произносить перед нами банальности и очевидные истины. «Внутренний голос интуиции», «психопаты», «элементы болезненного бреда». Полный набор.

На некоторое время вновь наступила тишина. Потом Мартин Бек взглянул на Кольберга и спросил:

– Ну?

– Что «ну»?

– Что Стенстрём делал в том автобусе?

– Вот именно, – сказал Кольберг. – Какого черта он делал там? Может, он был с девушкой, сидевшей рядом с ним. С медсестрой.

– Вряд ли он взял бы оружие на свидание с девушкой.

– А может, он сделал это, чтобы произвести впечатление.

– Он был не из таких, – сказал Мартин Бек. – Ты знаешь об этом не хуже меня.

– Однако он часто носил с собой пистолет. Чаще, чем ты. И намного чаще, чем я.

– Да. Когда был на службе.

– Я виделся с ним только на службе, – сухо заявил Кольберг.

– Я тоже. Без сомнения, он был убит одним из первых в том проклятом автобусе. И, несмотря на это, все же успел расстегнуть две пуговицы плаща и вытащить пистолет.

– Это говорит о том, что плащ он расстегнул раньше, – задумчиво произнес Кольберг. – Только непонятно, зачем он это сделал.

– Согласен.

– Как сегодня говорил Хаммар на реконструкции?

– Он говорил примерно следующее, – сказал Мартин Бек. – «Здесь что-то не так: сумасшедший, совершающий массовое убийство, не действует по такому тщательно разработанному плану».

– Ты считаешь, он прав?

– В принципе, да.

– Это означало бы…

– Что тот, кто стрелял, вовсе не был сумасшедшим. Точнее, это