доминирование Советского Союза в Восточной Европе служило для потенциальных диктаторов блестящим образцом для подражания. Хотя ни в Восточной Европе, ни где-либо еще тоталитаризм никогда не работал так, как это подразумевалось. Ни одному из восточноевропейских сталинистских режимов не удалось эффективно «промыть мозги» всем своим гражданам, навсегда искоренив инакомыслие; не сумели этого сделать и друзья Брежнева в Азии, Африке и Латинской Америке.

И все же подобные режимы наносили и наносят обществу огромный урон. В своем стремлении к власти большевики, их восточноевропейские приверженцы, а также имитаторы в других частях света преследовали и уничтожали не только политических оппонентов, но и крестьян, священников, учителей, торговцев, журналистов, писателей, мелких бизнесменов, студентов, деятелей искусства, наносили вред институтам, которые эти люди созидали и сохраняли веками. Они подрывали, а иногда и вовсе уничтожали церкви, газеты, компании, биржи, торговые заведения, банки, спортивные клубы, университеты, просветительские общества. Их «успехи» открывали неприятную правду о человеческой натуре: если достаточное количество идейно мотивированных людей получает в распоряжение необходимые ресурсы и достаточную силу, то они обретают возможность стирать с лица земли стародавние и казавшиеся вечными правовые, политические, образовательные, и религиозные учреждения. А если гражданское общество удалось разрушить даже в таких исторически и культурно богатых государствах, как страны Восточной Европы, то так же с ним можно, в принципе, поступить и в любом другом месте. История послевоенной сталинизации доказывает, насколько хрупка наша цивилизация.

Из-за этого цивилизационного погрома посткоммунистические страны, пожелавшие вновь стать действующими либеральными обществами, нуждались в чем-то большем, нежели просто такие институты демократии, как выборы, политические кампании и политические партии. Им нужно было воссоздавать независимые средства массовой информации, частное предпринимательство и поддерживающую его правовую систему, свободные от пропаганды образовательные структуры, государственную службу, продвигающую талантливых, а не идейных. Более успешными оказались те посткоммунистические государства, которым на протяжении коммунистического периода удалось сохранить хотя бы некоторые элементы гражданского общества.

И здесь вновь уместно обратиться к истории Польской лиги женщин. К 1989 году эта организация на общенациональном уровне пребывала в полнейшем застое. В начале 1990-х годов она фактически прекратила свое существование: ведь теперь никто не нуждался в женском объединении, обеспечивавшем пропагандистскую поддержку коммунистической партии. Но в конце 1990-х, и опять в Лодзи, группа женщин решила, что некоторые функции, которые Лига первоначально выполняла, все еще необходимы. Организация перестроилась и учредилась заново — уже в третий раз — в качестве независимой. Как и в 1945 году, руководители Лиги наметили ряд проблем, которые, по их мнению, могла разрешить только она. Прежде всего Лига предложила бесплатные юридические консультации для женщин, у которых не было возможности обращаться за правовой помощью. Позже сотрудники Лиги занялись консультированием безработных женщин, оказанием помощи одиноким женщинам с детьми, а также поддержкой женщин, страдающих от алкогольной и наркотической зависимости. На Рождество Лига готовила праздничные вечера для бездомных Лодзи. На ее сайте и сейчас красуется выразительный призыв: «Если у вас есть проблема, то приходите к нам, и мы поможем справиться с ней или укажем вам нужный путь»[1352]. Сейчас эта организация значительно меньше, чем до войны, но ее главной задачей, как и прежде, остается благотворительность.

Отчасти обновленная Польская лига женщин преуспела потому, что ее лидеры, подобно другим общественным лидерам в Польше, стремились к воспроизводству в своей стране западноевропейских моделей. И хотя ее руководительницы никогда ранее не занимались благотворительностью и не работали в некоммерческих организациях, они прекрасно понимали, как действуют подобные правовые структуры. К тому времени их существование было закреплено в национальном законодательстве, а польский политический класс приветствовал их работу наряду с поддержкой независимых школ, частного бизнеса и политических партий. Это отличало Польшу от России, где враждебность по отношению к независимым организациям сохраняется даже через поколение после краха Советского Союза, а правовой климат не способствует их созданию или финансированию. Российская политическая элита до сих пор относится к независимой благотворительности, правозащитной деятельности, некоммерческим организациям как таковым с нескрываемым подозрением, используя для ограничения подобной работы правовые и внеправовые методы[1353].

Что касается Польши, то здесь законодательство не только допускает наличие независимых организаций, но и позволяет им собирать деньги на свою деятельность. На первых порах Лига польских женщин обращалась к правительству с просьбой выделить средства на поддержку ее проектов, поскольку именно так организация работала в прошлом. Однако в эпоху экономического переустройства это был не слишком эффективный путь. Но Лодзь — город текстильных предприятий, на которых трудятся женщины. Лига польских женщин наладила контакты с новыми владельцами фабрик, убедив некоторых из них помочь ей. Начали поступать пожертвования, и организация смогла выжить. В 2006 году, через семнадцать лет после падения коммунизма, Лига женщин Лодзи зарегистрировалась в качестве частной благотворительной организации. Как выяснилось, в наши дни группы такого типа для своего процветания нуждаются не только в энергичных и патриотичных волонтерах, но и в стабильной правовой системе, динамичной экономике и отлаженной демократии.

Энергия и инициатива, позволявшие запустить эти проекты, обусловливались осознанием истории функционирования организации в довоенный период и при коммунизме. Одна из новых руководительниц, Янина Мизиолек, в раннем детстве жила в одном из приютов, основанных Лигой польских женщин при железнодорожных станциях. А женщины, активно работавшие в Лиге в коммунистический период, пытались извлекать какие-то выводы из последующего упадка организации: некоторые из них говорили мне, что если бы из ее послевоенной деятельности можно было бы устранить политику, то организация приносила бы несомненную пользу. Они много размышляли о былых ошибках и просчетах, чтобы не повторять их.

Женщин Лодзи явно вдохновляла история, но не та история, которой порой пользуются или злоупотребляют политики. Их воодушевляли не оплаченные государством акции памяти о прошлых трагедиях или национальные программы патриотического воспитания, а скорее истории, которые они пережили сами или услышали от других. Их побуждала к действиям история одной, отдельно взятой организации, работавшей в конкретном месте и в конкретное время.

То, что было верным для Лодзи, касается и всего остального мира, преодолевающего коммунистическое и тоталитарное наследие. Чтобы возродить государство, людям прежде всего нужно понять, по каким причинам оно рухнуло: как подрывали его институты, как извращали его язык, как манипулировали его гражданами. Им необходимо знать детали и подробности, а не общие теории; они нуждаются в индивидуальных примерах, а не глобальных обобщениях. Им надо осмыслить, что вдохновляло предшественников, увидеть в них реальных людей, а не черно-белые имитации, будь то жертвы или злодеи. Только тогда появится возможность пусть медленного, но обновления.

Благодарность

На подготовку и написание этой книги