Гораздо более опасное положение складывалось на правом фланге коалиции, где Барклай и Клейст решили отступить от предложенного маршрута следования русских и прусских войск. Ответственность за это решение взял на себя Барклай как командующий всем правым крылом коалиции, хотя вполне возможно, что он действовал по согласованию с Толем[695]. Вместо того чтобы идти на юг и оказаться на Теплицкой дороге, русские и пруссаки устремились точно на юг через Рудные горы. У Барклая имелись веские основания уклониться от исполнения приказов Шварценберга. Рапорты Евгения Вюртембергского свидетельствовали, что Вандам с 50 тыс. солдатами занимал позицию, которая позволяла ему перекрыть любое движение по Теплицкой дороге в сторону Богемии. Дорога проходила через перевалы, для защиты которых от сильно превосходящих сил противника было достаточно и половины войск, имевшихся в распоряжении Вандама. К тому же существовали серьезные основания предполагать, что, если бы Барклай и Клейст устремились по Теплицкой дороге, вдогонку за ними двинулась бы большая часть наполеоновской армии. Велика была опасность, что войска Барклая и Клейста окажутся зажатыми на Теплицкой дороге между армиями Наполеона и Вандама, не имея путей для отхода.

Поэтому Барклай предпочел рискнуть и отступил через Рудные горы. Русские шли по дороге до Диппольдисвальде и Альтенберга. Пруссаки направились по Старой Теплицкой дороге — от Максена через Глашютте и Баренштайн прежде чем спуститься в Теплицкую долину через перевал близ Граупена. Обе дороги не были пригодны для передвижения десятков тысяч войск, не говоря уже о сопровождавшем их скарбе и артиллерии. Старая Теплицкая дорога была худшей из двух, особенно к концу, в том месте, где она спускалась в долину. С другой стороны, у Клейста было в два раза меньше солдат, чем у Барклая, и дорога была целиком в распоряжении прусских войск. Русские, напротив, пытались пробиться по дороге к Диппольдисвальде и Альтенбергу вслед за крупной колонной отступавших австрийцев. Еще хуже было то, что к началу отступления значительная часть австрийского скарба все еще перемещалась по дороге в направлении Дрездена. Крупный затор на дороге был неизбежен, особенно в районе Альтенберга и Диппольдисвальде, где к основной дороге примыкало несколько проселочных.

По словам маршала Л. Сен-Сира, дорога, ведущая к Диппольдисвальде и Альтенбергу, представляла собой «ни что иное как непрерывную теснину». Генерал Вильсон писал, что отступавшим русским войскам приходилось протискиваться «по самым трудным дорогам, по самой ужасной местности, через самые непролазные леса, которые только существуют в Европе». По-настоящему крутой дорога стала на завершающем отрезке пути, когда она вилась по Теплицкой долине. На этом этапе чрезвычайно сильно досталось лошадям, тянувшим пушки и повозки: им пришлось тормозить, и многие из них лишились подков. На протяжении большей части пути дорога петляла вверх и вниз по холмам — от Диппольдисвальде и далее до Альтенберга. Хуже всего было то, что от начала и до конца дорога была чрезвычайно узкой. Лишь одна пушка, телега или артиллерийский зарядный ящик могли пройти здесь единовременно. Насыпи по обеим сторонам дороги возвышались на 4–6 метров. И с той, и с другой стороны к дороге вплотную прилегал густой сосновый лес. Пехота, которая шла вдоль дороги, чтобы освободить место для орудий и повозок, могла двигаться по вершине насыпи исключительно гуськом. Любую сломавшуюся телегу — а на каменистой поверхности поломки случались часто — приходилось убирать с дороги и перетаскивать через насыпь вручную[696].

28 августа российские войска целый день находились под проливным дождем, продрогли, изголодали, а некоторые солдаты остались без сапог, которые увязли в грязи. В числе последних был рядовой Памфил Назаров, который впервые участвовал в кампании и находился в рядах лейб-гвардии Финляндского полка. Его полк начал отступление поздно вечером 27 августа и двигался в течение всей ночи. В восемь утра была сделана остановка, чтобы солдаты могли сварить себе кашу, но они не успели этого сделать, поскольку подошли французы, и полк был вынужден сняться с лагеря. В какой-то момент днем перед изнуренными, босоногими гвардейцами появились Александр I и М.Б. Барклай де Толли, которые вышли на открытое место из лесу. Памфил вспоминал, что, увидев, в сколь жалком состоянии пребывает российская лейб-гвардия, «император принялся горько плакать и, достав из кармана белый платок, стал утирать себе щеки. Увидев это, я тоже начал плакать»[697].

К счастью для русских, в неблагоприятной обстановке их арьергард действовал со свойственной ему дисциплиной. То же самое можно сказать о прусских и австрийских отрядах, получивших аналогичное задание. Рельеф местности в целом был благоприятен для действий арьергардов и препятствовал быстрому продвижению кавалерии. Блестяще проявив себя во время марша из Силезии и нанеся поражение силам коалиции, французские войска и их военачальники, имели все основания выбиться из сил. Однако важнее, возможно, было то, что Наполеон выпустил из-под контроля процесс преследования противника и отбыл в Дрезден, где его внимание было приковано в основном к плохим вестям, поступавшим не только от Макдональда из Силезии, но и от маршала Н.Ш. Удино, чье наступление на Берлин было остановлено при Гросс-Беерене. Выходит, французский император не знал, что у него имелась возможность разгромить армию Шварценберга. Возможно, это произошло отчасти потому, что Наполеон был плохо знаком с особенностями рельефа Рудных гор, в частности, не представлял себе расположения узких проходов на границе со стороны Австрии. В отсутствие Наполеона преследователям не хватало энергичности и согласованности действий.

Для союзников наибольшую опасность представляли не силы противника, преследовавшие их со стороны Дрездена, а корпус Вандама. Когда 27 августа началось отступление, войска Вандама не только имели большой численный перевес над силами Евгения Вюртембергского, но и располагались к югу от них. Вандам мог бы обойти Е. Вюртембергского и, не встретив сопротивления, двинуться по дороге мимо Петерсвальде, достичь Теплицкой долины и оказаться у перевалов, ведущих с Рудных гор, гораздо раньше, чем большая часть русских и прусских войск успела бы спуститься. Требовалось не так много войск, чтобы перекрыть ключевые перевалы в районе Теплица и Граупена, к которым направлялись Барклай и Клейст. Если бы это было сделано — в сочетании с энергичным и согласованным преследованием во главе с Наполеоном, — армия коалиции могла бы оказаться отрезанной в горах и вынуждена сдаться. На самом деле Наполеон поставил перед собой менее масштабную цель, приказав Вандаму всего лишь на всего войти в Теплицкую долину и захватить большое количество скарба и артиллерии, которые противник не успел бы взять с собой. Оказавшись в Теплицкой долине, Вандам смог бы действовать самостоятельно, перекрыть все горные проходы и поразить Наполеона тем, сколь сильный урон он нанес армиям союзников. Даже если бы французский военачальник не пошел дальше исполнения приказов Наполеона, потеря артиллерии и обозов стала бы для союзников сокрушительным ударом. Им было бы чрезвычайно трудно успеть воссоздать Богемскую армию в ходе осенней кампании 1813 г. Раскол между союзниками, и без того стремительно углублявшийся вследствие поражения у Дрездена, мог бы легко разрушить коалицию[698].