– Что ж, Берг, наша миссия в Шанхае почти выполнена. Завтра утром мы воспользуемся любезностью БОИК и совершим небольшую морскую прогулку в устье Хуанпу. Надеюсь, что господин Одагири к этому времени примет правильное решение и избавит нас от хлопот об его судьбе. На вас, Берг, я тоже надеюсь: вам предстоит внушить сэру Лоусону из Британской компании, что пиратством занимался исключительно Хаяси. Вот с ним пусть британцы разбирается как им угодно – лишь бы не было лишнего шума.

– Хорошо, Осама-сан, – Агасфер с удовольствием отхлебнул выдержанного бренди и выжидательно поглядел на японца. – Поговорим о моей судьбе?

– И об этом тоже, барон… Я полагаю, что вам не стоит возвращаться в Японию. Пока не стоит, – многозначительно поднял палец Осама. – Хотите знать почему?

– Догадаться нетрудно, – хмыкнул Агасфер. – Моими усилиями разгромлено одно из зарубежных дипломатических учреждений Японии. Об истинной причине этого разгрома говорить нельзя, не так ли? Второй отдел Генерального штаба сделает все, чтобы не афишировать роль Шанхайского консульства в финансовой подпитке спецслужб Японии. Там закрывали глаза на то, из каких источников консул Одагири черпал средства, которые шли на развитие разведки. Будем откровенны, Осама-сан: рэкет, финансовые махинации, участие в торговле опием, а под конец и пиратство – не слишком чистые источники. Но Генштаб озаботился о приличиях лишь тогда, когда пятерка стала беззастенчиво черпать из этих источников. До своего отъезда из Шанхая вам, Осама-сан, еще предстоит «скормить» местным газетам приличную версию того, куда исчез консул и все его помощники. Здесь издается шесть китайских, пять английских, одна французская газета и немецкий еженедельник, если не ошибаюсь. Большинство из них не рискнут строить оскорбительные для Японии версии на сей счет. Но пара-тройка газет могут начать собственные расследования: будут гоняться за техническим персоналом консульства, его охранниками… Перыми, полагаю, заинтересуются японские газеты…

– Японским газетам сейчас не до Шанхая, – перебил собеседника Осама. – У них есть более крупная мишень для критики – наше правительство и провал, который ждет Японию в Портсмуте. Это станет известно только через несколько дней. Но уже сейчас газеты нагнетают страсти и кричат о том, что негодные министры украли у японского народа победу на переговорах. Но ваши рассуждения недалеки от истины, Берг. Я уже говорил вам, что руководство Второго отдела не слишком радо тому, что вместе с изменниками нельзя уничтожить и вас. Я понимаю, что вы подстраховались, и где-то хранится «бомба», которая взорвется в тот день, когда с вами что-нибудь случится. Но у моего руководства ваша предусмотрительность вызывает лишь раздражение. И крутиться у него на глазах по меньшей мере глупо, не так ли?

– Поверьте, Осама-сан, я вовсе не стремлюсь вернуться в Японию. И целиком разделяю ваши опасения на мой счет. Если меня что-то и интересует, так это моя семья. Надеюсь, теперь у вас и вашего начальства не будет возражений против моего воссоединения с женой и сыном?

– Считайте этот вопрос решенным, Берг. Тем более, – японец кивнул на чемоданы, – ваш вклад в пополнение «копилки» для нашей разведки просто неоценим. Он будет еще более весомым, если вы сумеете добыть для меня пятый чемодан, который умыкнул проклятый Одагиро. Думаю, что он прихватил не самый маленький чемодан… Кстати, я не буду возражать, если вы пожелаете компенсировать свои усилия из этого источника.

– А вы, позволю себе спросить, не собираетесь зачерпнуть из этого источника, Осама-сан? – полюбопытствовал Агасфер.

– Никогда! И не потому, что слишком щепетилен: Одагиро наверняка вел свою бухгалтерию, которую мы не нашли. И однажды эта бухгалтерия может всплыть.

– Ну а я просто считаю чемоданные деньги грязными. Так что предлагаю закрыть эту тему, Осама-сан, – Агасфер налил по стаканам бренди и прикоснулся своим стаканом к стакану собеседника. – Ваше здоровье, господин полковник! Так когда я увижу мою семью?

– Думаю, что не позже, чем через неделю после того, как я доберусь до Японии. Но мы еще не договорили о наших с вами отношениях, Берг! Вы остаетесь в Шанхае, но это не означает вашего освобождения от обязательств ко Второму отделу! Война закончилась, но работа разведчика не кончается никогда.

– Я почему-то так и подумал, – усмехнулся Агасфер. – А вы не расскажете мне поподробней о провале японской дипломатии в Портсмуте, Осама-сан? Признаться, я никогда особо не интересовался политикой. Но… В России я все-таки прожил большую часть жизни, и все еще, признаться, не потерял интереса к этой стране.

– Ха! Вы все-таки незаурядная личность, Берг! Ваша и моя страны находятся в военном противостоянии – а вы не боитесь признаться мне, японскому разведчику, в своей симпатии к России! Лишний раз напоминаете мне, что вы – русский!

– Во-первых, я не русский, а немец. По крови. А во-вторых, вы порядочный человек, Осама-сан! И не станете чинить неприятности своему агенту только потому, что он помнит дом, где прошло его детство и юность…

Осама плеснул себе еще бренди и принялся внимательно рассматривать янтарную жидкость на свет.

– Вы считаете меня порядочным человеком, барон? После того, как я признался вам, что опасаюсь присвоить часть конфискованных у банды Одагиры денег только потому, что когда-нибудь могут найтись его бухгалтерские записи? Вы прямо заявили: это неприемлемо, потому что деньги – грязные!

– Извините, Осама-сан, но, по-моему, вы выпили лишку. Не пожалеть бы об откровенности завтра…

– Бросьте, Берг! Вот вы – порядочные человек. И я не боюсь откровенничать с вами.

– Спасибо…

– И все-таки: почему вы сделали вывод о моей порядочности?

Агасфер внимательно и оценивающе поглядел на собеседника:

– Может быть, потому, что вы никогда не заставляли меня работать против русских?

– Ха-ха-ха! Заметили, стало быть, Берг? Однако вряд ли это можно назвать порядочностью, друг мой! Скорее, практичность: вы никогда не будете работать против русских с полной отдачей. Как немец не станет добивать своих соплеменников… Так что вы хотели у меня спросить? Про победу русской дипломатии в Портсмуте?

– Вообще-то я интересовался провалом японской дипломатии…

– Как говорят в России – что в лоб, что по лбу. Что ж… Однако сразу предупреждаю, что не обладаю всей информацией на этот счет, Берг. Скажу о своих наблюдениях. Все дело в политике нашего правительства, барон. Мы полтора года пичкали народ победными реляциями об успехах японского оружия. Да и Россия давала к этому все основания. Она сдала Порт-Артур, проиграла битву при Шахэ и под Мукденом, мы разгромили русскую эскадру в Цусимском проливе. Но японскому народу никогда не говорили – какой ценой мы одержали эти победы, Берг. На недавнем совещании гэнро[237], кабинета министров и высших военных чинов, в присутствии императора практически впервые были озвучены итоги того, с чем Япония подошла к мирным переговорам. Военный министр Тэраути откровенно заявил, что война не может быть продолжена из-за нехватки офицеров. Министр финансов Соне откровенно сказал о том, что у страны больше нет средств для ведения войны и нет источников финансовых пополнений. В общем, все выступившие доложили императору, что с учетом военного и финансового положения дальнейшие военные действия невозможны. А вот русские к концу войны сосредоточили на побережье огромный мощный кулак. Практически каждый день на Дальний Восток прибывают эшелоны с пополнением из Европы… Скажу вам откровенно, Берг: если б у России был флот, наше дело было бы швах!