Осама опрокинул в рот стакан бренди, налил еще и продолжил:

– И вот теперь, Берг, попробуйте стать на минуту обычным японским обывателем, который вдруг узнает, что Япония вынуждена отказаться от контрибуции, интернирования судов, ограничений российского морского флота. А когда глава русской делегации Витте еще до начала переговоров заявил, что Россия не заплатит ни копейки и не уступит ни пяди своей земли, наши газеты словно взбесились. Я не удивлюсь, если подписание мира практически на русских условиях вызовет в Японии нешуточные волнения. Бунты!

Осама выбрался из кресла, неверными шагами прошелся по комнате и остановился напротив Агасфера, раскачиваясь с носка на пятку.

– Слушайте, Берг, а как бы отреагировали русские, если бы узнали о последней директиве, отправленной в Портсмут, посланнику Комуре? А? Ему приказано снять требования японской стороны насчет Сахалина. Вы мне не верите, Берг? Извольте…

Осама снял со стены раму с тонким рисунком на шелке – под ней оказался вмонтированный в бетон небольшой сейф. Открыв с третьей попытки кодовый замок, он вынул тонкий портфель, вытряхнул содержимое прямо на диван и после недолгих поисков положил на колени Агасферу бумагу с красным грифом «Строго секретно!».

Агасфер попытался вернуть бумагу:

– Что вы делаете, Осама-сан? Это секретный документ! Завтра вы протрезвеете и, чего доброго, обвините меня в несанкционированном доступе.

– А-а, ерунда! – махнул рукой Осама. – Это было секретом еще до моего отъезда из Токио – но не сейчас. Читайте, читайте Берг!

– А почему текст на английском языке? – поинтересовался Агасфер, возвращая бумагу японцу. – И как такая депеша могла оказаться у вас, Осама-сан? Вы же не член Кабинета министров, черт возьми.

– Копии депеши перед ее отправкой в Вашингтон раздали для оценки всем начальникам подразделений Второго отдела. Для того чтобы мы проанализировали возможные последствия таких уступок. А почему на английском – потому что в Америке нет приемных телеграфных устройств с иероглифами.

– Но в телеграмме нет ни слова про Сахалин, – заметил Агасфер, наблюдая, как Осама сует бумаги обратно в портфель и прячет его в сейф.

– А что еще может иметься в виду? Южную часть острова наши войска заняли уже в ходе Портсмутской конференции. Поначалу посланник Комура требовал у Витте весь остров, потом изменил требования до пятидесятой параллели. Но русские продолжают упираться, и могут выйти из переговоров.

– Ложитесь спать, Осама-сан, – решительно заявил, вставая, Агасфер. – Завтра у вас хлопотный день. Да и у меня тоже… Спокойной ночи!

⁂

Встреча с Павловым была назначена на шанхайском ипподроме, где в тот день проводились большие собачьи бега. Если камергер и удивился предварительному звонку Агасфера, то вида не подал и согласился встретиться на северной трибуне ипподрома, где зрители были защищены от палящего солнца хлипким навесом.

– В чем дело, Михаил Карлович? – проворчал Павлов, дождавшись нарастающего рева трибун, сопровождающего забег четвероногих бегунов. – Вы уже не опасаетесь соглядатаев Одагири?

– Могучей пятерки больше не существует, Александр Иванович, – уткнувшись в программу забегов, негромко сообщил Агасфер. – Консул застрелил вчера Мори и Ямамото и сегодня покончил с собой на яхте, при неудачной попытке к бегству. Банкира Чоо не могут найти со вчерашнего вечера, а Хаяси забаррикадировался в загородном доме и не сегодня-завтра попадет в руки Британской Ост-Индской компании.

– Это хорошая новость, – задумчиво кивнул Павлов, подзывая букмекера и делая ставку. – Но свято место пусто бывает недолго: консулу пришлют замену, и неизвестно, как он поведет дело. Но неужели вы потребовали встречу только из-за этого, Михаил?

– У меня есть горячая информация, имеющая важное значение для мирных переговоров в Портсмуте, Александр Иванович, – Агасфер передал камергеру свою программку, в которую был вложен клочок бумаги. – Это указание главе японской делегации в Портсмуте было подготовлено еще неделю назад, и сейчас, вероятно, уже отправлено в Америку.

Оглянувшись по сторонам, Павлов осторожно приоткрыл программу и прочел бумагу.

– Насколько достоверна эта информация, Михаил Карлович?

– Мне показали копию этой депеши на английском языке, с грифом «Строго секретно». Мой источник уверяет, что эта депеша – свидетельство отчаянного положения Японии. Отказ от Сахалина может вызвать в народных массах бунт с непредсказуемыми последствиями, но правительство не видит иного выхода удержать Россию от выхода из переговоров.

Павлов покосился на собеседника.

– Это нужно немедленно передавать в Петербург, – прошептал он. – Лучше бы, конечно, в Америку, прямо Витте – но у меня нет таких полномочий.

– Могу я попросить вас адресовать копию шифровку в Главный штаб, Лаврову? Боюсь показаться нескромным, Александр Иванович, но за время засылки в Японию я не слишком «баловал» начальство донесениями.

– Разумеется, Михаил! И еще одну копию, с вашего дозволения, я отправлю в МИД. И надо спешить, дорогой друг: не далее, как сегодня утром я получил телеграфную рассылку американского агентства Ассошиэйтед Пресс о том, что японская делегация взяла двухдневный тайм-аут в переговорах, – Павлов спрятал программу с депешей в карман. – Вашему сообщению предстоит практически обогнуть земной шар. Дай бог успеть… Я, пожалуй, пойду, Михаил…