Угольщики берутся за самые рискованные, опасные, неприятные и жестокие поручения.

— И часто их нанимают?

Мистер Беллигейл уклончиво дёрнул плечом.

— Бывает иногда. Как правило, их нанимают для особо грязной работы, для такой, для которой не годятся даже отбросы из Скрэпси. И дело тут не в их кровожадности. Отчасти это перестраховка нанимателя на тот счёт, если исполнитель будет пойман. Угольщики будут молчать даже под пытками. Хороший способ сберечь в тайне обстоятельства дела. С другой стороны, учитывая их непредсказуемость и склонность к жестокости, угольщики зачастую одновременно и лучшие и худшие кандидаты для авантюры.

«Вот почему Брейтман нанял этого Изгаря, — подумал Герти, делая вид, что внимает каждому произнесённому слову второго заместителя, — Прежде всего он хотел сохранить инкогнито. Остаться в тени. Ну конечно, он ведь учёный. Один из тех учёных, что смотрят в микроскопы, облачённые в белоснежные халаты. Наверняка и в его волосах пробивается столь же благородная белизна. Учёные никого не убивают, если речь не идёт о каком-нибудь микроорганизме в пробирке. Ну а когда требуется убрать из опыта что-то покрупнее, учёные попросту обращаются к тем, кто выполняет за них такую работу. Всё просто».

Но иногда привычный инструмент даёт сбой. Например, ломается прослуживший много лет микроскоп. Что-то случилось с Изгарем, угольщиком. Похитив бумажник, он вдруг проявил своеволие, совершенно непонятное и необъяснимое. Передал визитные карточки Гиене. Зачем? И почему Гиена только с этого момента начала убивать? Чего ждала раньше?

Вопросов было слишком много. Они громоздились друг на друга, как папки с неразобранными бумагами на рабочем столе, нарушая привычный порядок. Чтобы развеяться, Герти попытался на время изгнать из головы все мысли и просто смотреть по сторонам. Это давалось с трудом. Мысли с крайней неохотой оставляли свои позиции, а если и покидали голову, то оставляли внутри свои шевелящиеся мышиные хвосты, отчего было решительно невозможно подумать хоть о чём-то, кроме Гиены, Изгаря и угольщиков.

Многие фонарные столбы оказались заклеены броскими объявлениями, набранными в типографии или написанными от руки. Герти стал машинально читать их, чтоб отвлечься, но слова юркими рыбёшками проскальзывали мимо сознания, как мимо рыболовной сети.

Объявления о продаже швейной машинки компании «Туккер, Уоллес и Компания» соседствовали с призывом покупать минеральную воду, разлитую из кристально-чистых родников Шотландии, а театральные афиши возвещали о громкой премьере шекспировской «Бури» в текущем сезоне. Люди, которых Герти никогда не видел, продавали подержанные ружья, лакрицу, соду и шёлковые обрезы. Они покупали несгораемые шкафы с секретом, газовые рожки и патентованные синтетические чернила первого класса, не оставляющие пятен на руках. Эти люди никогда не задумывались о том, что живут на острове, которого не существует в природе, их больше беспокоили дамские зонты, почти не ношенные штиблеты и прекрасные германские бритвы нержавеющей стали. Герти искренне завидовал им.

«Рады сообщить публике, что всем известный дирижабль „Граф Дерби“ после долгого ремонта наконец возвращён в строй и будет рад предложить свои услуги леди и джентльменам, собирающимся в ближайшее время посетить Веллингтон и не привыкшим отказывать себе в комфорте. Первый рейс состоится восемнадцатого июня, во вторник. Цена взрослого билета — четыре фунта, детского — три».

Когда-то эта новость возбудила бы любопытство Герти, теперь же он встретил её лишь усталой усмешкой. Было совершенно очевидно, что услугами «Графа Дерби» ему воспользоваться не доведётся, как бы ни заверяли его владельцы публику в том, что машина полностью отремонтирована. Стоит ему взять билет, как дирижабль мгновенно поломается вновь, и дай Бог, чтоб обошлось без человеческих жертв. Остров не хочет разлуки с Гилбертом Уинтерблоссомом и, раз так, помочь ему бессилен даже самый современный и надёжный дирижабль. Есть силы куда более могущественные и авторитарные, чем законы физики…

— Допустим, мне надо найти одного угольщика, — произнёс он в пустоту перед собой, — Как я могу это сделать?

Мистер Беллигейл побарабанил по рулевому колесу пальцами.

— Непростая задача. У угольщиков нет адресов.

— Их настолько презирают? — понимающим тоном спросил Герти.

— Их настолько боятся. Никто не хочет проснуться в охваченном огнём доме.

— Как же они, в таком случае, живут?

— Как дикие звери, полковник. Они сбиваются в небольшие стаи и селятся подальше от людей, где-нибудь на окраине города или в разрушенном портовом пакгаузе… Их склонность к уединению можно понять. Если вам нужен определённый угольщик, можно порасспрашивать его компаньонов. Несмотря на то, что подобных стай в Новом Бангоре больше десятка, мир угольщиков тесен, они хорошо знают друг друга. Вот только подобное мероприятие по степени своей опасности граничит с охотой на стаю тигров с зонтом вместо ружья. Из всех человеческих грехов угольщики менее всего жалуют любопытство.

— Вы ведь знаете, где расположено одно из их логов? — напрямик спросил Герти, подрагивая душой от собственной смелости.

— Допустим. Но это не значит, что я позволю одному из самых ценных работников Канцелярии отправиться туда на свой страх и риск.

— Я буду осторожен, — пообещал Герти, — Вы даже не представляете, насколько сильно мне надо разыскать этого угольщика.

Мистер Беллигейл провёл пальцем по усам, хотя те и так были в полном порядке, волосок к волоску.

— Вы необычайно рискованный джентльмен, полковник, — произнёс он задумчиво, — В жизни не видел человека, которому настолько не сиделось бы в безопасном кабинете. Всё чаще мне кажется, что даже самые невероятные истории, которые о вас рассказывают, истинная правда.

Герти попытался расправить плечи. Получилось не особенно внушительно, да и пиджак предательски затрещал.

— Я не создан для кабинетной работы, — со сдержанным достоинством сказал он, — Мне тесно в Канцелярии, мне нужен свежий воздух, нужна охота…

— Мистер Шарпер приказал мне во всём вас поддерживать, и только потому я вынужден удовлетворить ваше любопытство, хоть и нахожу его крайне опасным. Кроме того, я бессилен предложить вам своё общество.

— Почему? — спросил Герти, сердце которого, потяжелев, опустилось на два или три дюйма с того места, где обыкновенно располагалось.

— Я невольно спугну вашу добычу. Многие из угольщиков хорошо знают меня в лицо. А ещё у них превосходный нюх на клерков Канцелярии. В лучшем случае они просто бросятся врассыпную. И больше на насиженное место не вернутся.

— Благодарю за заботу, я при оружии. И меня зовут полковник Гай Норман Уизерс, это тоже кое-что да значит!

— Ржавый рубец.

— Что?..

— То логово, что я знаю, расположено в Ржавом Рубце.

— Это ещё что?

— Одно местечко на окраине Коппертауна, мистра, — сообщил Муан, сохранявший хмурое выражение лица на протяжении последних минут поездки, — Там когда-то располагался оружейный завод, пока не рванул в семьдесят восьмом… Сплошные руины. От завода только ржавые башни и остались. С тех пор так и называют, Ржавым Рубцом…

— Славное, должно быть, местечко, а? — слабо улыбнулся Герти.

— Необычайно. Ни единой живой души.

На миг Герти сам ощутил себя угольщиком. Зашипели в груди угли надежды, начавшие тухнуть, поддёргиваясь