Двести пулек величиной с палец. Через тысячу секунд все они приземлились, многие в глубокий снег, некоторые на каменистую пустыню. Но были и успешные приземления.

Несколько мобилей попали на что-то вроде дороги, залитой голубым уличным освещением. Один из видов показывал дальние развалины, задрапированные снегом. Мимо проносились тяжелые закрытые машины. Рейнольтов зипхед выводил свои модули на эту дорогу. Он пытался прицепиться к машине. Один за другим они прекращали передачу и отключались. Ритцер глянул на окно учета модулей.

– Хотелось бы, чтобы они сработали, Анне. У нас остался еще только один мультимодуль.

Рейнольт даже не озаботилась ответом. Ритцер нагнулся и похлопал ее специалиста по плечу:

– Так ты сможешь один какой-нибудь ввести в помещение?

Шансы были за то, что ответа не будет: фокусированный мозг в цикле управления на внешние раздражители обычно не реагирует. Но зипхед почти сразу кивнул:

– Зонд 132 действует хорошо. Мне осталось триста секунд широкополосной связи. Сейчас мы всего в нескольких метрах от входной двери. Этот должен проникнуть внутрь…

Зипхед склонился над пультом. Он дергался во все стороны, как играющий в компьютерную игру фанат – очень близкое описание ситуации. Одна из картинок поплыла вверх, потом вниз – он водил устройство среди летящих по дороге машин.

Брюгель снова посмотрел на Рейнольт:

– Это проклятое запаздывание! Как можно ожидать…

– Этот вид дистанционного управления – еще не самое худшее. Мелин, – так звали оператора-зипхеда, – обладает отличной координацией при запаздывании. Наша главная проблема – работа с сетями пауков. Черпать данные можно, но очень скоро нам придется взаимодействовать в жестком реальном времени. Десятисекундное время прохода туда и обратно превосходит некоторые значения таймаута сети.

Пока она говорила, мимо миниатюрной камеры скользнула сверкающая нить. Каким-то волшебством или с помощью интуиции зипхеда Мелину удалось прицепить устройство к борту машины. Изображение бешено завертелось, пока через несколько секунд Мелин не сумел его синхронизировать. В стене впереди открылась дверь, и они въехали внутрь. Прошло тридцать секунд. Казалось, стены едут вверх. Что-то вроде лифта? Но если масштаб передавался верно, помещение было больше теннисного корта.

Шли секунды, и Брюгель поймал себя на том, что заинтересовался этой сценой. Уже много лет всю информацию о пауках он получал из вторых рук, от зипхедных переводчиков Рейнольт. Довольно большой процент должен был оказаться ерундой из волшебных сказок – слишком это было мило и симпатично. Ему были нужны реальные изображения. Микроспутниковая оптическая разведка давала кое-какие картинки, но разрешение было ужасно. Несколько лет Ритцер думал, что когда пауки наконец изобретут видео высокого разрешения, тогда он и посмотрит как следует. Но визуальная психология оказалась слишком различной. Сейчас почти пять процентов всех военных передач пауков составляли те крайне высокого разрешения картины, которые Триксия Бонсол называла «видеомантией». Без очень существенной интерпретации для людей это была просто бессмыслица. Он серьезно подозревал, что это какой-то стенографический шифр, но переводчики доказали наблюдателям Омо, что это невинные видеоизображения – и очень впечатляющие, если ты паук.

Но сейчас, через несколько всего секунд, он увидит, как выглядят эти монстры с точки зрения человека.

Не было заметно никакого движения. Если это лифт, то спускаются они долго. Это имело смысл, учитывая характер погоды на южном полюсе.

– Мы не потеряем сигнал?

Рейнольт ответила не сразу:

– Не знаю. Мелин пытается вставить ретрансляторы в шахту лифта. Я же больше беспокоюсь о том, чтобы нас не обнаружили. Даже если триггеры расплавления сработают…

Брюгель расхохотался.

– А какая разница? Как этого не понять, Рейнольт? Меньше четырех дней осталось, как мы все это захватим.

– Аккорд начинает паниковать. Только что они убрали главного управляющего. У меня есть протоколы совещания, показывающие, что Виктория Смит подозревает подрывную деятельность в сети.

– Это начальница разведки? – На секунду эта весть заставила Брюгеля остановиться. Наверное, это случилось совсем недавно. И все же… – У них меньше четырех дней. Что они могут сделать?

Взгляд Рейнольт был обычно-каменным.

– Они могут разделить свою сеть, могут вообще ее остановить. Это остановит нас.

– И приведет к проигрышу войны с Братством.

– Да. Если они не смогут представить Братству убедительных доказательств существования «монстров из космоса».

А это не так чтобы вероятно. Эта женщина просто одержима. Ритцер улыбнулся прямо в хмурое лицо.

А как же. Такой мы тебя и сделали.

Двери лифта открылись. Камера давала теперь только один кадр в секунду и с низким разрешением. Проклятие!

– Есть! – крикнул Мелин, чем-то довольный. Это он поставил ретрансляторы.

Вдруг картинка стала четкой и гладкой. Наблюдатель выполз из двери лифта, и Мелин повернул его глаза на неимоверно крутые ступени, скорее даже перекладины лестницы. Кто его знает, что это такое – погрузочный отсек? Ангар? Сейчас миниатюрная камера пряталась по углам и глядела на пауков. Судя по линейке масштаба, у этих чудищ размер ожидаемый. Взрослая особь примерно Брюгелю по бедро. Твари расселись далеко по земле в низкой позе, как на картинках, найденных в библиотеке перед Вспышкой. Они очень мало были похожи на ментальную картинку, которую вызывали в сознании переводчики-зипхеды. Одежду они носят? Не такую, как люди. Чудища были обернуты во что-то вроде флага с пуговицами. У многих сбоку свисали большие вьючные сумки. Двигались они быстрыми резкими движениями, похожие на клинки передние ноги резали перед ними воздух в разные стороны. Здесь была толпа, хитиново-черная, если не считать несогласованных цветов одежды. Головы блестели, как огромные плоские драгоценности. Паучьи глаза. А рот паука – здесь переводчики использовали точно слово: пасть. Зубастая глубина, окруженная крохотными когтями – это то, что Бонсол и K° называют «пищевые руки»? – и эти когти находились в непрестанном движении.

В большом скоплении пауки оказались большим кошмаром, чем он себе представлял, будто ты их давишь, давишь и давишь, а они все ползут на тебя и ползут. Ритцер шумно втянул воздух. Одна есть хорошая мысль: если все будет хорошо, то не пройдет и четырех дней, как эти конкретно чудовища будут мертвы.

Впервые за сорок лет через систему Мигающей полетит звездолет. Это будет очень малый скачок, всего два миллиона километров, то есть по цивилизованным меркам почти что смена стоянки. И это почти все, что могут дать уцелевшие звездолеты.

Дзау Цинь наблюдал за предполетной подготовкой «Невидимой Руки». «Рука» всегда была подвижным доменом Ритцера Брюгеля, но Дзау знал, что это еще и единственный звездолет, который за сорок лет не растащили.