отсутствие каких-либо ограничений для еврейских детей на получение образования: «все дети евреев могут быть принимаемы и обучаемы без всякого различия от других детей во всех российских училищах, гимназиях и университетах» (Полное собрание законов Российской империи. Собрание I. Т. 28 № 21547. С. 731), то в «Положении о евреях» в редакции 1835 года такие предупредительные меры стали обязательными.

Новый, «временный» закон устанавливал черту оседлости и вводил целый ряд запретов, в частности — на работу в определённых отраслях для иудеев. Московские купцы, например, категорически выступали против вступления своих коллег-евреев в купеческое сословие.

Принятые позднее очередные «Временные правила» от 3 мая 1882 года запрещали евреям проживать в сельской местности, они получали право жительства и осуществления различных видов деятельности, включая ремесленную и торговую, только в городах и местечках и т. д. Были в законе и другие «новеллы». Писатель Николай Семёнович Лесков в своей довольно спорной публицистической работе «Еврей в России: несколько замечаний по еврейскому вопросу» написал по этому поводу: «Закон просто хочет оберечь крещёных простолюдинов от обмана, к которому еврейство представляется охочим и весьма способным. Но в этом направлении во взглядах законодательной власти замечаются опять очень сильная непоследовательность и противоречие». [1. 122]

22 мая 1907 года председатель комитета министров П. А. Столыпин предложил утвердить Циркуляр «О не-выселении евреев, незаконно водворившихся в закрытых для них местностях». Свою позицию Пётр Аркадьевич обосновывал тем, что в результате водворения евреев за черту оседлости экономическим отношениям в той или иной губернии будет нанесён серьёзный ущерб, но Государственная Дума такую инициативу не поддержала. (Гессен Ю. И. Закон и жизнь. Как создавались ограничительные законы о жизни евреев в России. СПб.: Типография А. Г. Розена, 1911. С. 176–177.)

Особую роль в реализации антисемитской политики официальных властей играли националистические организации типа «Союза русского народа», затем эту инициативу перехватил Русский народный союз им. Михаила Архангела, созданный депутатом Государственной Думы от Курской губернии В. М. Пуришкевичем. Его программа и устав были написаны простым, а главное — откровенным языком: «Принимая во внимание, что народности, русским оружием покорённые (обитатели Кавказа (армяне), Польши и др.), а главное — евреи, не желают, как показал уже опыт Государственных Дум первого и второго созыва, проникнуться чувством к Русской Государственности и шлют своих представителей в Думу не в целях Плательного труда на пользу общего Отечества России, а в целях ослабления таковой как единого Государственного целого, Русский Народный Союз имени Михаила Архангела будет прилагать все усилия к тому, чтобы права этих народностей в смысле государственном и Общественном были поставлены у нас в пределы, не препятствующие увеличению значения и государственной мощи великого Русского Народа» (Русский народный союз им. Михаила Архангела: программа и устав // Колокол. 1909. № 692. С. 29).

Национал-патриоты, в отличие от своих оппонентов из Конституционно-демократической партии, партии социалистов-революционеров, РСДРП(б) и Трудовой (народно-социалистической) партии, выступали за введение новых ограничений для еврейского населения, представителям которого должен был быть наконец-то полностью закрыт доступ к государственной службе, преподавательской деятельности, журналистике, адвокатуре, врачебной практике, предлагалось также изгнать лиц иудейского вероисповедания из всех гимназий и университетов, в которых обучался хотя бы один христианский юноша. Одновременно предполагалось запретить евреям открывать собственные школы.

Собственно, в период правления императора Николая II массовые проявления русской национальной идентичности — то есть еврейские погромы — не были явлением исключительным, более того, официальная реакция на них всегда была спокойно-снисходительной. В конце апреля 1899 года, на Пасхальной неделе, в течение трёх дней черносотенцы громили еврейский квартал в Николаеве, а после появления заказных статей в газете «Бессарабец»[167] о том, что действительными виновниками зверского убийства русского подростка Михаила Рыбаченко в Дубоссарах (тело юноши было найдено обескровленным, с зашитыми ртом, ушами и глазами) были местные евреи, весной 1903 года в Кишинёве начинается ещё один массовый погром. В результате бесчинств в Бессарабии были зверски убиты 49 и ранены 586 евреев. Общественность и даже православное духовенство осудили бесчинства против еврейского населения, особое возмущение вызывало бездействие полиции и местных властей. Несмотря на то что по делу были задержаны около 800 человек, к уголовной ответственности были привлечены только несколько особо отличившихся дебоширов.

Произошедшие события имели несколько особенностей: во-первых, еврейское население Кишинёва, составлявшее не менее 50 % от общего числа жителей, организовало отряды самообороны, которые начали оказывать сопротивление бесчинствующим толпам погромщиков, поэтому были немедленно разоружены полицией. Во-вторых, к «делу» подключился американский банкир и общественный деятель Джейкоб (Яков) Шифф (он был таким Дж. Соросом того времени), который начал в прямом смысле давить на президента страны Теодора Рузвельта, требуя от него жёсткой реакции на массовые убийства людей в Бессарабии. Напомню, что речь идёт о главе государства, где расовую сегрегацию фактически отменили только в 1958 году решением Верховного Суда. США погром осудили.

В-третьих, по мнению основных мировых газет, дикие беспорядки и убийства были организованы по негласному приказу российского правительства.

Министр народного просвещения России И. Д. Делянов во время высочайшей аудиенции убеждённо доказывал императору Николаю II, что евреями движет не бескорыстное стремление к получению знаний, а корыстный расчёт на то, что получение высшего образования сделает возможным их проживание вне черты оседлости, а также позволит им массово уклоняться от воинской повинности. (Сборник постановлений по Министерству народного просвещения. — СПб., 1894. Т. 10 № 198. С. 330–332). Государь, который и не пытался особо скрывать собственный «бытовой» антисемитизм, охотно согласился с министром, после чего, убедившись в природной еврейской хитрости, ввёл в империи специальные квоты для детей лиц иудейского вероисповедания при поступлении сначала в средние, а позднее — ив высшие учебные заведения.

В этой связи довольно примечательна резолюция Николая II на Мемории Совета министров от 20 января 1906 года «По вопросу о приёме евреев в высшие учебные заведения», поданной в связи с начавшейся в обществе дискуссией о целесообразности отмены имеющихся ограничений: «Еврейский вопрос должен быть рассмотрен в общей совокупности тогда, когда я признаю это благовременным».

Заметное раздражение самодержца во многом было связано с тем, что Кабинет министров, в отличие от министерства народного просвещения, справедливо посчитал ограничения прав еврейского населения в доступе к высшему образованию незаконными, несправедливыми, вредными и противоречащими действующему законодательству.

Тем не менее депутат В. М. Пуришкевич, выступая с парламентской трибуны, настойчиво требовал от правительства: «Евреям строжайше запретить занятие в империи каких-либо должностей в области государственного управления по любому из ведомств, в особенности на её окраинах. Евреев, изобличённых в посягательстве на занятие любой должности по государственному управлению, привлекать к судебной ответственности». [L229] Безусловно, в российском парламенте были политики, которые по различным, не всегда национальным причинам сопротивлялись таким очевидно нездоровым проявлениям: так, депутаты от партии кадетов адвокаты Н. М. Фридман