Мальчик в синей шапке перевел взгляд на чемодан и наклонился вбок, заглядывая Джо за спину:

– Эй, мистер, а где сейф?

– Ага, щас, он его прямо так у всех на виду и потащит, дубина, – сказал красная шапка. – Сейф. Небось он в чемодане.

Джо посмотрел на Томми. Томми разглядывал ослепительно блистающие туфли.

– А как вы внутри дышите?

– Я дышу по чуть-чуть.

– А как вы оттуда выбираетесь?

– Думаете, я вам расскажу?

На это предложение улыбнуться столь нелепому вопросу мальчики охотно откликнулись. Красная шапка двинулся к школьному крыльцу, серьезно сощурился, точно целясь из пистолета, развернулся и от души ткнул Томми кулаком в плечо. Тот поморщился, но смолчал. Так и стоял, разглядывая туфли.

– Фрэнк и Джим Хэззарды, – пояснил он.

– Ты им говорил, что я покажу побег.

– Я просто говорил, что ты бы мог, если б захотел.

– Из сейфа.

– Это просто к примеру. – Томми поднял голову. – Тебе необязательно ничего делать, – прибавил он. – Можно только поздороваться. Можно пожать руку мистеру Ландауэру.

– Да ерунда. Я не против, – ответил Джо. – Я буду рад.

Пятый класс мистера Ландауэра располагался на втором этаже. Внутри царил порядок. Парты – как черные клетки на шахматной доске. Фотографии, газетные полосы, плакаты и ученические работы опрятно развешены по стенам, подогнаны, точно плитки мозаики, все углы по линеечке. Повсюду образчики аккуратного почерка мистера Ландауэра. Джо склонен был презирать его за дотошный перфекционизм, но Сэмми превозносил учителя Томми. «Он опережает свое время», – говорил Сэмми. Присмотревшись, Джо разглядел, что в газетных вырезках, судя по заголовкам, речь идет о процессе Розенбергов, протестах против атомной бомбы, расовых конфликтах в Арканзасе. Из предположительно знаменитых американцев, чьи портреты украшали дальнюю стену по бокам от двери с табличкой «Подсобное помещение», Джо узнал только Авраама Линкольна, Альберта Эйнштейна и Дюка Эллингтона, и негры были еще на двух портретах.

– Здравствуйте, – сказал мистер Ландауэр.

Он встал из-за стола у доски и пошел к двери, протягивая руку. Ладонь его была мягка, пожатие эфемерно. Он был худ и молод, с мелкими тонкими чертами и юношеской трелью в голосе. Носил очки в толстенной черной оправе, клетчатый блейзер и, отметил Джо, красный галстук-бабочку.

– Я столько о вас слышал. Вы совсем не похожи на кузена. На Сэмми. В смысле, на мистера Клея.

– Он похож на своего отца, я понимаю.

– На силача.

– Да, – согласился Джо.

Он слегка удивился столь обширным познаниям мистера Ландауэра в семейной истории Клейманов, но было ясно, что Томми учителя боготворит: галстук-бабочка, все дела. Бог весть что мальчик ему наговорил.

– Что ж, – сказал мистер Ландауэр, покашляв в ладонь, словно маскируя легкое смущение. – Спасибо, что пришли.

– Спасибо, что пригласили, – ответил Джо.

– Томми говорит, вы покажете фокусы?

– Если вы не против.

Томми толкнулся ему в ногу. Джо опустил взгляд – сунув руки в карманы, мальчик улыбался от уха до уха и краснел. Все дети в классе смотрели на него и на его кузена, который сиганул с Эмпайр-стейт-билдинга прямиком в утренние газеты. Перешептывались. Тыкали пальцем в чемодан.

– У нас ходили слухи про сейф… – начал мистер Ландауэр, и тут на стене что-то громко щелкнуло.

Джо перевел взгляд на настенные часы, и в тот же миг его напугал оглушительный звонок.

– Ну хорошо, – сказал мистер Ландауэр. Шепотки и болтовня смолкли. – Сегодня мы начнем с «Поделись опытом». Я понимаю, нам всем очень интересно, чем поделится Томми. Я мало знаю о шоу-бизнесе, мистер Кавалер, – продолжил он, посмотрев на Джо, – но вроде бы лучшее всегда оставляется напоследок, верно я понимаю?

– Вы верно, – ответил Джо. – Но может быть, у кого-нибудь есть что получше.

Мистер Ландауэр явно усомнился, но обернулся к классу, задрав бровь.

Поднял руку один ребенок. Крупный и щекастый взъерошенный блондин, втиснутый в парту заднего ряда. Из парты он вынул сигарную коробку. Встряхнул, и внутри загрохотало.

– Я нашел ископаемый глаз.

Несколько девочек выказали нежелание узреть такую находку, но мистер Ландауэр кивнул, выпятив губу, словно оценил ее по достоинству. Джо понравилось, как учитель говорит и вообще обходится с детьми – насмешливо, но одобрительно и невозмутимо. Подняла руку девочка.

– У меня меню из «Линдиз» с автографом Джо Луиса и Эла Лопеса, – объявила она. – Это моего брата.

Мистер Ландауэр обернулся к Джо:

– Мистер Клей?

– Кавалер.

– Конечно, прошу прощения.

– Когда я выступал на сцене, – сказал Джо, – мы раньше всегда говорили: разогреем их ископаемым глазом.

Мистер Ландауэр кивнул.

– Ты садись, Томми, – сказал он. – Мистер Кавалер, можете сесть за мой стол, если хотите.

Томми и Джо сели. Мистер Ландауэр взял блокнот и, прижимая его к груди, отошел к окну и примостился на подоконнике. Обладатель ископаемого глаза – мальчика звали Эллиот Оттоман – вышел к доске, открыл сигарную коробку и вынул большой пятнистый кусок кварца с розовыми прожилками и мутным голубым осколком в длинном боку.

– Я думаю, он лошадиный, – задумчиво сказал Эллиот Оттоман. – Может, от британской лошади времен Революции.

Глаз передали по рядам; девочки единодушно и подчеркнуто продемонстрировали, что им не улыбается его трогать. Эллиот убрал глаз в коробку и сел. К доске вышла девочка с меню, Бетти Каполупо. Она показала автограф Эла Лопеса – кетчера в «Бруклин доджерс», насколько понял Джо, – и четкую, аккуратную подпись великого боксера. Потом зачитала названия некоторых закусок, объяснила – вызвав такой же отклик, как на ископаемый глаз, но теперь и от многих мальчиков, – что такое требуха, и любовно, проникновенно перечислила десерты. Когда Бетти Каполупо села на место, настал черед Хьюи Нордхоффа с волшебным картофельным чипсом, похожим на Эда Уинна, и Сьюзен Киэрни, которая принесла свою коллекцию стеклянных кукол в костюмах разных народов. Каждому оратору мистер Ландауэр задавал вопросы, подталкивал, когда выступление стопорилось, и усердно писал заметки в блокноте. В конце концов кивнул Томми и Джо.

– Можно отодвинуть ваш стол? – спросил Джо.

Мистер Ландауэр помог ему сдвинуть стол в угол, убрал свой бювар и корзину для бумаг. Джо открыл чемодан, и вдвоем с Томми они быстро выложили колоду карт, стакан, ложку, кусок бархата, который дала им Роза для наглазной повязки, несколько листов папиросной бумаги и столбик однодолларовых монет. Джо снял пиджак и повесил на спинку учительского стула. Поглядел на детей. Весь класс смотрел на Джо из-за безукоризненных парт – лица пустые и какие-то грозные. Джо прикинул их отзывчивость на запланированные фокусы и иллюзии. Дети явно достаточно взрослые и понимают, что монета не может, скажем, пройти сквозь твердую материю, а следовательно, говоря теоретически, их можно убедить, что это все-таки случилось. Опасность, рассудил Джо, в том, что эти дети доросли до краткого промежутка между доверчивым удивленным детством и всезнающей бдительной юностью; выступление они будут смотреть из неумолимого междуцарствия, где собственные невинность и непонимание уже тесны, а череда обманов, которые предъявляет им незнакомый взрослый, может угнетать.