– Как говаривал батюшка княгини: «Сила есть знание», – подхватил речь Ягила. – Познание событий прошлого умножает силу народа. Ведь тот, кто чтит память предков, достоин их заступничества и небесной помощи…

– Я понимаю, о чем речь. Но что именно вы ждете от меня? Прошу, отвечайте прямо, – теперь уже Дива насторожилась. Слишком долгая прелюдия обещала немалые запросы. Она сама всегда строила речь подобным образом, если ей было нужно от собеседника что-то значительное.

– Напасть сего бесценного сказа в том, что он запечатлен на деревянных дощечках. Как если бы это была какая-то безделица, а не изволение божественного Велеса, – развел руки в стороны Ягила.

– Сие сочинение нуждается в том, чтобы с неусыпным тщанием быть перенесенным на материал иной, нежели недолговечные и громоздкие деревянные таблички, – холодно подчеркнул Умён. Из-за сдержанности он даже казался враждебным. Хотя говорил по делу, в отличие от балабола жреца, который все больше пылил яркими образами. – Ведь значительное количество разрозненных и хрупких дощечек не есть залог сохранности сего наследия…Мы должны обработать совокупность имеющихся записей и перенести их на более долговечную и надежную основу, которая позволит знаниям не затеряться во времени и множестве лишеств…Необходим пергамент, княгиня, – наконец сообщил Умён, переглянувшись с Ягилой.

– Понеже еще Гостомысл обещался уладить это затруднение лично…Теперь мы идем к его дчери, – вежливо поклонившись, напомнил Ягила.

– Пергамент – основа дорогостоящая, – нахмурилась Дива. Как и положено дочери князя, она не слишком разбиралась в стоимости тех или иных вещей. Но кое-что было невозможно не знать. – Как вы понимаете, сей труд должен быть весьма значительным, дабы князь взялся снабдить вас…Что ж, об исключительности вашего сочинения правитель будет судить лично…– на самом деле Дива уже была восхищена проделанной родными новгородцами работой. И ей уже не терпелось помочь им. Труд изрядный, судя по рассказам. Вот если бы уговорить Рёрика выдать им нужное количество пергамента, ее б зауважали как в народе, так и среди жрецов…– Теперь о главном…Сколько именно пергамента вам нужно?

– Княгиня, речь идет о сохранении тайных знаний для наших потомков, – увильнул Ягила. – Сколько бы не потребовалось, все это ничто в сравнении с той ценностью, которую представляет книга…

– Это ясно…Ясно…– Дива и сама была сильна в суесловии, и потому ее оказалось не так-то легко заболтать. Еще Гостомысл учил: «Отвечай, дитя, на вопросы, которые тебе не задавали, если желаешь избежать неудобных для тебя бесед». И она часто так поступала, когда дело оказывалось нечисто. Так что теперь ей было понятно, что гости темнят. – Так сколько шкур воловьих понадобится для того, чтоб труд был спасен?

– Так сразу тяжело определить конечную цифру, – Ягила перехватил поводья в свои руки. Прямолинейный и поспешный ответ Умёна мог все испортить. – Ибо как княгиня понимает, многие таблички повторяются, а какие-то и вовсе не имеют высокой ценности…Как уже ясно, над этим трудом тщится не один какой-то муж. А несколько десятков – наши помощники и разумники…

– Это понятные затруднения…– уже не на шутку забеспокоилась Дива. Неспроста они постоянно уклоняются от ответа… – Сколько? – голос ее стал более строг.

– Порядка двух сотен голов быка, – опустив взор, сообщил Умён, как есть.

– Не более двух сотен голов…– поспешил уточнить Ягила речь своего наперсника.

– Сколько?! – Дива чуть не подавилась. – Не знаю. Не уверена. О боги, нет! Он не согласится!

– Поэтому мы и приспели прежде не к князю, а к княгине, – признался Умён.

– Ибо токмо дочь Гостомысла в силах, будучи обожаемой супругой нашего правителя, повлиять на его решение, – подчеркнул Ягила, улыбаясь. Это замечание задумывалось сказителем как тонкая похвала.

В ответ Дива неосознанно скривилась. Похоже, жрецы-летописцы ошиблись избой. Это явно не к ней…

Беседа длилась долго. В итоге Дива дала слово помочь просителям. Она не сомневалась в том, что князь восхитится трудом ученых мужей и поддержит его. Тем более, она постарается растолковать ему ценность сего опуса.

Когда Ягила и Умён удалились, в терем пожаловала Млава, навещающая Диву в последнее время очень часто. Она приносила снадобья для успешного протекания беременности.

– Ну что? Все как надо? – подпоясываясь, спросила Дива ведунью, после того, как та осмотрела ее.

– Не совсем, как надо…– Млава стала рыться в льняном мешочке, прикрепленном у нее за поясом.

– О, боги, что такое?! – Дива схватилась за живот, пугаясь за ребенка.

– Перво-наперво, никогда не снимай этого оберега…– Млава повязала на запястье Дивы несколько нитей, скрученных причудливым образом и имеющих несколько узлов. – И вот еще…– ведунья выложила на стол высушенные корешки. – Пей эту траву. Много спи. А если увидишь кровь – сразу посылай за мной.

– Что-то не так?! – уже вконец перепугалась Дива. – Эта трава поможет?!

– Скоро узнаем, – усмехнулась Млава.

Напуганной Диве было не по себе и без этих колких высказываний ведьмы. А теперь сделалось совсем нехорошо.

– Ты пугаешь меня…– иногда Дива сомневалась в том, что поступила правильно, подпустив ведьму к себе. Может, следовало обойтись повитухами, не ища помощи у этой чужой, повергающей в трепет, женщины.

– Не пугайся. Ничего дурного с тобой не случится. Пока я рядом…– прищурилась ведьма. И речь ее отчего-то звучала не как успокоение, а как угроза.

– Млава, какой мне нужно быть, чтобы он любил меня? – безнадежно вздохнув, Дива опустилась на лавку. Целыми днями она думала о Вольне и Рёрике.

– Я знаю только одно. Мы не можем никого заставить любить нас, – изрекла ведьма задумчиво. – Любовь – это дар богов.

– Которого у меня нет, – мрачно заметила Дива. – А мой князь любит эту чужеземку.

– Разве он способен любить кого-то, – усмехнулась Млава.

– А Вольна?

– Вольна…Я уже ненавижу это имя, – зевнула Млава. – Придумай…Придумай ей грех…

– Я не понимаю…То есть что нужно делать? – недоумевала Дива.

– Раз не понимаешь, значит, еще не время, – Млава по обыкновению не говорила прямо.

– Ну так объясни! – разозлилась Дива.

– Если на то воля богов, сама догадаешься…А пока запомни…Побеждает тот, кто умеет ждать. Жди.

– Опять ожидание…– кисло отозвалась Дива. – Представим, что он устанет от нее. Но прилетит ли он ко мне?! В открытые ворота не ломятся…

– Можно сказать и иначе. Держи дверь клетки открытой. Чтобы птица могла вернуться…

Дива хотела что-то возразить, как вдруг раздался стук в дверь. На пороге появилась Рада. Она пришла тайно, задними дворами, под широкополой епанчой, укрывающей ее от зорких глаз.

– Княгиня, я такое узнала! – выпалила девушка, даже не заметив сидящей в углу Млавы, слившейся со стеной. – Земля перевернется, а солнце на землю упадет! – Рада еле сдерживала дыхание, мешающее ей говорить. – Любава. О, боги! Это то, что нужно!