Кори скосил глаза и тут же снова перевел их на потолок. Смотреть на то, как нахально делихон обнимает за плечи красавицу Лалу, к которой сам Кори всегда боялся и пальцем притронуться, было выше его сил. Уши заткнуть, к сожалению, Кори не мог, поэтому звук поцелуя не заметить не получилось. Вот оно, значит, как.

Ему стало немного жаль громогласно-неуклюжую госпожу Хетчлинг. Конечно, у нее нет ни малейшего шанса против прозрачно-призрачной прелести Лалы. Бедный говорящий меланохламис! А Лала-то какова! Кори снова скосил глаза: стоит, прислонившись к делихону, который старше ее в два раза, и не дыша слушает, что он там шепчет ей в ушко.

Правильно говорил Элджи, когда они недавно спорили об уникальности Аккалабата: «Я читал в книжках, смотрел земные и аппанские фильмы… их женщины меняют мужчин, их мужчины — женщин. Потому что их деле не рождаются для кого-то одного, через его усилия, через его боль и преданность, становясь одновременно его утешением и потерей. Они хотят получать все, не жертвуя ничем. Не понимают слова единственный. И Маро… Больше всего на свете я боюсь, что Маро будет такой же. Я не смогу ее удержать, если она решит, что я ей больше не нужен». Тогда Кори накричал на него, заявил, что не желает слышать ничего об этой рыжей уродине, будь она хоть трижды по отцу принцесса Дилайны. Сейчас, чуть ли не первый раз в жизни, он готов был согласиться со старшим братом.

Просто противно, как приникли друг к другу эти двое. И наплевать, что они меня спасли! Почти что спасли, потому что мои маховые…

Корто в последний раз коснулся губами щеки Лалы:

— Ты устала, моя хорошая! Иди поспи. Мы поговорим потом, у нас будет время. А я пока займусь мальчишкой.

От того, как влюбленно Лала смотрела на делихона, как пожимала она ему руку и не могла оторваться от него глазами, пока не закрыла за собой дверь, Кори совсем уже затошнило. Он отвернулся к стене.

— Извините, оборудование у нас не совсем подходящее, милорд. Придется Вам потерпеть, — деловито сообщил делихон и просунул руки Кори под мышки. — Ну, чего ты ждешь? Хватайся.

Так на Аккалабате переворачивают на живот своего каша, чтобы вычесать. Кори лежал, вытянув руки по швам.

— Совсем обессилел? Или не хочешь? — резко спросил делихон и присел на стул рядом с ним. — То, что нельзя пропускать ни дня, надеюсь, тебе известно.

— Мы уже, — глухо ответил Кори.

— Что «уже»?

— Пропустили пять дней. Маховые уже… — он не договорил, услышав каркающий смешок делихона.

— Мы начали с первого дня, лорд Дар-Эсиль. Ваше роскошное оперение в прекрасном состоянии. Могу предоставить Вам зеркало для проверки. Сесть сможете?

Кори утвердительно прикрыл глаза. Сооружение, на котором он возлежал, не позволяло упереться локтями, но он все-таки приподнялся и колоссальным усилием развел крылья. Анестетика как не бывало: острая боль пронзила спину от плечей до поясницы. Твердая рука Корто не позволила упасть.

— Так. Либо ты сидишь сам, а я держу зеркало, либо я тебя поддерживаю, но тогда зеркало ты держишь сам. Я не хоммутьяр с двенадцатью щупальцами.

— Я держу зеркало, — оценив свои возможности, сообщил Кори.

— Держи.

Да, а Накамура говаривал, что бледнее меня нет ни одного существа во Вселенной. Вот вам, пожалуйста: по сравнению с моим нынешним видом Кори Дар-Эсиль на Когнате — это разноцветный мхатмианец. Зато крылья… Чахи меня побери, да отец бы лучше не сделал, на что уж он был мастером! Роскошными, конечно, эти суставчатые поверхности, кое-где утыканные нелепыми перышками с мелким сероватым пушком, не назовешь, но как все вычесано! Ни одной лишней царапинки, ни одного не обработанного отверстия, из которого спустя несколько дней вылезет новое рулевое или маховое перо, наметанный глаз Кори обнаружить не смог. Лорд-канцлер Аккалабата был в восторге и не счел нужным это скрывать.

— Ух ты! — вырвалось у него. — Я не ожидал. Это высший класс, правда.

В голосе Кори звучала искренняя благодарность, и глаза Корто, которые он видел в зеркале над своим плечом, потеплели.

— Разумеется, высший класс, — буркнул он, отбирая у Кори зеркало и ловко переворачивая полностью утратившего сопротивление лорд-канцлера Аккалабата на живот. — Согласно дипломатическому протоколу. Прием категории VIP. А ты, интересно, на что рассчитывал? Выверни крылья, я складку почищу. Чтобы было не скучно, пока можешь мне рассказать, как часто твой покойный отец отправлялся на другие планеты, не захватив с собой набор для альцедо.

Кори покаянно вздохнул. В тишине было слышно, как жужжит кондиционер и за дверью в коридоре кто-то разговаривает по коммуникатору.

— Ладно, прощается, — примирительно сказал Корто. — Тебя ведь, собственно, некому было учить. Лорда Сида отец натаскивал с детских лет. А ты, как я полагаю, готовился в наследники Дар-Халемов.

Корто почувствовал, как напряглись сильные мышцы под его пальцами.

— Вот уж последнее, к чему я бы готовился…

— Ну и дурак.

— Послушайте! — Кори сделал попытку приподняться. — Вы спасли мои крылья, я благодарен. Вызвали Лалу, и все такое. Но это не дает вам права…

— Это — не дает, — перебил его Корто. — Лежи, ради Бога, спокойно. Я тебя поцарапал. И помирись с Дар-Халемом, когда прилетишь.

— Я не собираюсь…

Кори получил такой ощутимый удар щеткой между лопаток, что задохнулся на полуслове. Так врезать при малейшем намеке на писк и недовольство было любимым приемом отца. Мать взвизгивала от ужаса. «Лупить по спине собственного сына, находящегося в альцедо, — на это способен только Дар-Эсиль!» — гневно заявляла она и выходила из комнаты. Отец пожимал плечами, еще раз от души шарахал щеткой по ободранной коже и брызгал из пульверизатора обезболивающим.

— А ты соберись, — между тем посоветовал делихон, брызгая из пульверизатора какой-то дрянью, которая абсолютно не обезболивала, зато кусочки перьевой ости, застрявшие в гнездах, выходили от нее как по маслу. — Он тебе ума-разума вложит, не то что твой папаша… Сделать лорд-канцлером мальчишку, который до десяти лет только и знал, что махать мечом! Чем они думают? Ты хоть танцуешь?

Если бы Кори умел, он бы покраснел. Танцевал он из рук вон плохо. Это единственное, что роднило его с Элджи. Простейшие па, на запоминание которых у Медео уходило от силы пять минут, отнимали у старших сыновей дома Эсилей полжизни. О мудреных придворных танцах и говорить не стоило. Кори их все выучил, но… Медео ржал, как ямбренская кобыла, а отец тихо стервенел, глядя на то, как будущий лорд-канцлер Аккалабата с угрюмым видом переставляет ноги по мрамору парадного зала.

В глазах разновозрастных деле боковых ветвей Эсилей, которых по этикету должны были приглашать на танец лорд-канцлерские сыновья, отражался ужас при одном приближении Кори. Они явно предпочитали Медео, шептавшего на ухо непристойности, но непогрешимо-изящного в сложнейших па и фигурах.