Видящая горько вздохнула.

– Он улетел. Я теперь не знаю, где его искать.

– Ничего. Как вернется, вы поговорите. И все наладится, вот увидите.

Тиса благодарно взглянула на горбуна. Стыдно, что она так разоткровенничалась, но, с другой стороны, этот разговор немного успокоил ее.

– Простите меня, мне так неудобно.

– Пустяки. – Наум словно сам извинялся. – Теперь я побегу, иначе Аристарх будет гневаться. После всего произошедшего и особо после того, как ваш вэйн заявил, что рубиновая подкова на картине – не что иное как подделка, барон совершенно осерчал, – с беспокойством прошептал карлик.

Похоже, теперь настал его черед делиться своей печалью.

– Почему вы служите у него? – спросила Тиса. В глазах читалось все ее «уважительное» отношение к этому человеку.

Наум вздохнул так глубоко и тяжко, словно на его плечах держался весь Хорн.

– Он мой единственный родственник, Тиса Лазаровна, – прожевал слова маленький человечек.

– Родственник?

– Родной брат, – прошептал он, кидая в стороны взгляды. – Только никому не говорите. Ари считает это постыдным.

Войнова на какое-то время задумалась, и в ее мыслях Фролов стал обладателем еще нескольких нелестных эпитетов.

– Ладно, было весьма приятно с вами поговорить, но мне пора. – Горбун раскланялся. – Всего вам самого доброго и простите, коли обидел.

– Наум! – Тиса заставила маленького человечка оглянуться. Какие у него все же необычные голубые глаза. – Если вы когда-нибудь захотите променять родство на дружбу, я всегда буду рада видеть вас у себя. Поня к вам привязалась. Вы найдете меня в Увеге, мой отец – капитан пограничного гарнизона. Скажете, что ищете меня, и вас проводят. У нас, конечно, далеко не золотые хоромы, скорее наоборот, но жить вполне можно.

– Спасибо, Тиса Лазаровна! – Горбун явно расчувствовался.

– Можно просто Тиса.

Он улыбнулся, и лицо его стало даже красивым.

– Не уверен, что я смогу оставить Ари, но буду иметь в виду.

– Если он вас удерживает силой, я постараюсь вас вызволить, – спохватилась видящая.

– Что вы! – махнул маленькой ручкой Наум. – Я сумею исчезнуть, если вдруг решу уйти.

– Хорошо. Подумайте и приезжайте. Мы с Поней будем вас ждать.

Кажется, улыбка его стала еще шире. На том они расстались.

Поглощенная в свои думы, Тиса зашагала прочь. Вскоре фабрика осталась позади, под ноги лег узкий тротуар Бочкатого переулка. Здесь она когда-то потеряла сознание. Видящая рассеянно глядела по сторонам. Люди все так же спешили по своим делам, во дворах цвели деревья, желтели куртинки нарциссов. А казалось, совсем недавно небо, словно недостиранная простыня, висело низко и сыпало мокрым снегом.

С Яниной она почти столкнулась. Неудивительно, отсюда до приюта недалеко.

– Тиса Лазаровна! Как хорошо, что я вас встретила! – Женщину трудно было узнать. Простенькое, но довольно симпатичное платье, полосатая сумочка на локте. Розовые щеки. – Я вас искала, даже приходила к вам на Коромысловую, но не застала. Соседка сказала, вы уехали с молодым кавалером два дня как и не вернулись, – прошептала Янина. – Думаю, эта старушка горазда трепать языком, будьте с ней начеку.

Тиса поблагодарила за совет, но развивать тему не стала. Никифоровну уже не исправить.

– Вот, нашлась Понина брошка в вещах Праскевы. Я сразу сказала, что надо бы отдать, матушка мне и поручила. Как ее в кошель положила, так и ношу седмицу с тех пор.

Брошь легла в ладонь видящей. Из светлого дерева, должно быть, из березы. На ней вырезана веточка дикой жимолости с круглыми ягодами, что бывают ядовитыми. Мило, но Тиса почему-то не могла выдавить из себя благодарность.

– Хорошо. Как дела в приюте?

Минуту она слушала, что в приюте теперь все иначе, чем при Стеше. Черепицу новую кроют вместо латок. Сруб под мастерские уже под крышу подняли, целая артель работает с утра до полудня.

– Принарядились теперь все. Как я вам? Не то что те черные мешки. На людей похожи стали. Думаю, сам Единый нам послал ту проверку с Белограда да благотворителя. Дай Боже здоровьица ему. Бывает же такое, и мужчина видный, и душа золотая. А наша мелочь у него тогда еще ленту чуть не увела из кармана. Стыдоба. – Янина фыркнула.

Тиса кивнула, ощущая, как брошь жжет ее пальцы. А затем будто очнулась.

– Ленту? Какую ленту?

Женщина пожала плечами.

– Вроде обыкновенную. Только зачем она мужику-то, непонятно.

– А цвет, какой цвет?

– Синяя какая-то.

– С серебристым краем?

– Похоже, – с сомнением ответила Янина.

– А как выглядел мужчина? Среднего роста сероглазый шатен, волосы по плечи, стянуты на затылке в хвост?

– Ой, а вы его знаете, что ли, Тиса Лазаровна?

Войнова остановилась. Видно, Бочкатый переулок ей вреден для здоровья. Она снова была в том состоянии, чтобы рухнуть без сознания. Ну если и не свалиться, то пошатнуться точно.

– Кажется, знаю… Прости, мне пора. И спасибо!

Заплетающимися ногами она побрела дальше.

– А кто он, Тиса Лазаровна? – долетел до нее вопрос.

– Мой ангел-хранитель, – прошептала видящая.

Демьян все это время был рядом, а она не знала! Боже, что еще она упустила?! Поймав извозчика и добравшись на Коромысловую, Тиса какое-то время бесцельно кружила по флигелю, погруженная в себя. И лишь Поня смогла вернуть ее мысли с Луны на Хорн. Покормив ребенка, Войнова взялась рьяно и тщательно упаковывать оставшиеся вещи. Так, чтобы наутро осталось только собрать еды в дорогу и отдать постельное белье доброй хозяйке. Продолжая мысленно перебирать события последних двух месяцев, то и дело хваталась за памятованы.

После обеда подкатила коляска Перышкиных, и девушки из клуба доказали на деле, что умеют быть настойчивыми. Просмотрев события на балу, сраженная очередной догадкой Тиса крепко схватила себя за волосы и выпучила глаза, когда в дверь постучали.

– Да ты, мать, со своими сборами уже совсем как лошадь взмыленная. Вон, грива дыбом встала, и взгляд ошалелый, – оглядела ее Образцова, проходя в сени.

– Ой, какая ты смешная! – хихикнула Люсенька. – А мы за тобой!

Тиса лишь рот открыла, наблюдая, как гостьи проходят в комнату, где в центре уже стояли саквояж, раздутая сумка и пара узлов.

– Гляжу, ты уже все сложила, что могла. Себя только не упаковала, хотя, судя по прическе, видимо, пыталась влезть в саквояж, – не переставала острить Клара. – Вот и славно, теперь поехали в клуб.