сдаст его «Хорин»… Потому что она свалила, подстроила свою смерть, и, значит, видеть их не хотела. А иначе бы сыграла, как тогда. В первую встречу.

— Ну так, юноша? Что за история вас связывает?

Пытливый взгляд единственного глаза — штука очень интересная.

Пожав плечами, Ямато устало выдохнул.

Я разрушил ее жизнь. Вот так просто.

Но этого он не произнес.

— Да так. Встречались.

Можно было гадать, о чем думал Котобуки, когда оставил их вдвоем наедине, но так оно и случилось: со свалки они к вечеру так и не успели убраться, потому что нашелся еще один неплохой источник всякого разного технического говна, в котором Ямато шарил дай боже минимум, а потому планировалось, что, когда сам Котобуки разгребет остатки, они отправятся назад на следующее утро. И, собственно… Он действительно отправился все разгребать. Всунул Ямато какую-то аптечку, вестимо, повидавшую жизнь, помог вправить нос — не самое приятное ощущение, но всяко лучше, чем если бы все оставили как есть.

И ушел.

Вскоре Харада вернулась, но на него не обращала внимания вообще, словно рядом никого и не было.

Мог ли он намеренно оставить их наедине? Чуял же, засранец, что тут надо выговориться. Иногда проще решить все на месте, чем тянуть и тянуть… Уж он-то в этом много понимал. Столько раз сбегал, хотя, в целом, поговори он нормально с Цунефусой в самом начале, то не пришлось бы бросаться прочь, будто какой-то придурок. Можно было попросить у него совета с Юасой, и там бы они что-то да придумали. Но теперь было поздно. Он постоянно сбегал, сбегал и сбегал. Пришло время исправлять все не только на словах. Черт. А ведь он так и хотел. Если бы не погоня Тайтэна, то вернулся бы к сестре, но теперь было слишком опасно приходить туда с таким хвостом долгов позади.

Сидя перед небольшим костерком, Ямато рассеянно смотрел на огонь.

Они так и не говорили. Он не знал, что сказать, а Хараде, очевидно, было абсолютно наплевать на его существование рядом. Но он видел напряжение в ее плечах, редкие взгляды в свою сторону. Она нервничала. Ямато, очевидно, вызывал у нее не самые приятные воспоминания. Да уж. Если Тайтэн не соврал о том, что сделал, то можно было понять, почему.

Черт, стоило что-то такое сказать…

— Тайтэн мертв.

Стоило ему обронить эти слова, как плечи у Харады дрогнули. Однако лицо осталось неизменным, обманчивой маской спокойствия. Не поднимая головы, она лишь мугыкнула себе что-то под нос, и Ямато обхватил плечи руками крепче.

— Его убила Цубаки.

Видимо, это настолько ее взбесило, что первым, что Харада обманчиво спокойным голосом пророкотала:

— Цубаки мертва. Хватит…

— Он сделал юрэя.

Некоторое время висела тишина. Харада остановилась — смотрела куда-то в пол, и на ее лице Ямато видел кривую ухмылку. Наверное, неприятно было это слышать. Ну еще бы. Она успела побывать на ее месте, познать ужас «Химико». Ему самому повезло, что Цубаки не накачивала его «парамитой», может, из страха, что он сдохнет раньше времени. Система работала хуже, но она была полноценным искином, ей было проще действовать даже в стесненных условиях.

А Харада…

Наверное, она думала — вот ублюдок. Не дал родной дочери отдохнуть даже в посмертии.

Неожиданно, с ее стороны донесся смешок. Сначала тихий, затем громче и громче. В конце она уже истерично смеялась, закрыв лицо рукой, и Ямато мог лишь молча смотреть на нее, согнувшуюся пополам. Конечно. Думала, какая это злая ирония. Виновный в гибели собственной дочери, вернувший ее и павший от ее же руки.

Ямато не стал вмешиваться. Просто слушал.

В какой-то момент истерика угасла, а Харада опустилась напротив, по ту сторону костра. Когда она наклонилась ближе к огню, тот бликами мелькнул у нее на лице. Столь невероятно знакомом… и в то же время совершенно чужим.

Время меняло людей. Эмоции, чувства… Все это находило отражение во взгляде, в морщинках в уголках губ, глаз.

Наконец, не отрывая ладони от лица, она вдруг обронила:

— Откуда? Откуда ты знаешь?

— Он гнался за мной. Попытался перезаписать личность в голове. На искин Цубаки… да.

— И как?

— Ну, перед тобой сижу я, а не она, — подумав, добавил: — Но ее юрэй теперь беснуется в лаборатории. Как мышеловка, оттуда не выбраться. Ни ей, никому другому.

— Но ты сбежал, да? Вновь.

Когда ее губ коснулась кривая ухмылка, Ямато лишь нахмурился.

— Меня отделали и вытащили оттуда. Команда твоей бывшей корпы, попытавшаяся вернуть лабораторию. Но я был там. Под ее контролем… видел, что творилось внутри «Химико».

Видел твои воспоминания, их частицы, не стал озвучивать он. Может, она и сама поняла, но не стала ничего добавлять.

Они молчали долгое время.

Ей надо было это осознать, наверное. Они все же не друзья, а он вывалил столько перед ней. Ни минуты покоя. Хотелось узнать, конечно, как она выбралась, как сумела обмануть Тайтэна, но казалось — еще не время. Что-то не давало… Скорее всего, кто-то из старых приятелей помог. Подстроил смерть, а потом вытащил. И вот теперь она жила с Котобуки, копалась на свалке, и это — после престижной работы в корпорации. Падение хуже некуда. По сравнению с этим его уход из шиноби прошел почти безболезненно. Со дна на дно, в отличие от.

Побарабанил пальцами по коленям.

— Прости.

В ответ Харада скривила губы, но промолчала.

— У меня у самого в башке беспорядок. Если бы я подумал, может, вытащил бы тебя. И много чего бы не произошло.

— Тайтэн рассказал?

Голос ее звучал хрипло.

— Да, — пауза. — Если бы не Цубаки, я убил бы его лично.

Убил бы… Это сейчас он так думал. А как вышло бы тогда… Кто знал? Он ведь тогда рассчитывал забыть все, уйти и скрыться. А не мстить. Но сейчас… только такой ответ и казался правильным. Как там говорил Окамура… Ложь во благо. Иногда врать было полезно… Для душевного равновесия.

Некоторое время Харада не смотрела на него, лишь на костер. В отблесках пламени ее лицо казалось бледным, кукольным. Фальшивым.

Мертвым.

Как и она сама… должна была быть мертва.

— Ты, конечно, пыталась меня убить. И за это я тебя никогда не прощу. Уж извини! — развел Ямато руки в стороны. — Но заданная тебе трепка Оторой была как бальзам на душу. Но только это. А все остальное… Мне стоило тебя вытащить, и тогда…

— Бесполезно говорить об этом сейчас.

Он замолчал, когда ее голос оборвал столь сложную для формирования из