Я боялась, что увижу кошмар о насилии и крови, но моему подсознанию этого всего явно хватило. Поэтому оно решило показать мне совершенно другую часть дневных событий. Может, дело было в духоте комнаты или близости стольких тел… В общем, мне приснился яркий эротический сон, и волны возбуждения то прибивали меня к берегам реальности, то вновь утягивали в пучины подсознательного.

Рядом со мной бежали кони, вороные фризы со струящимися гривами, а я была белой кобылой, и земля сливалась в зеленую полосу под моими копытами. Затем я остановилась, поджидая одного из жеребцов. Его дыхание обожгло мою шею, а белые зубы впились в холку…

– Я король Ирландии, – сказал он, и я медленно проснулась, чувствуя, как все тело покалывает от головы до ступни и кто-то легонько поглаживает эту самую ступню.

Все еще одурманенная чувственными образами из сна, я не придала этому значения, а просто обрадовалась, что у меня нормальные ноги, а не копыта. Я даже поджала пальцы, наслаждаясь мягкими касаниями, когда чужой большой палец обвел ступню и поднялся выше, к ложбинке под косточкой, вызывая целую гамму разных ощущений. А затем я, слегка вздрогнув, проснулась окончательно.

Кто бы это ни был, он понял, что я пришла в себя, ведь касания тотчас прекратились. Потом теплая ладонь вновь обхватила мою ступню, а большой палец начал уверенно разминать кожу.

К этому времени я успела порядком удивиться, хоть и не была напугана. Я шевельнула ногой, словно хотела сбросить руку, однако та крепче сжала ступню и легонько ущипнула палец.

Эта свинка пошла за гостинцем, эта свинка дом сторожит… Я слышала строчки детского стишка будто наяву, а чужие пальцы ловко пощипывали мои пальцы, один за другим.

А эта свинка домой быстро-быстро бежит! Рука пощекотала подошву ступни, и я невольно вздрогнула, стараясь не рассмеяться.

Я подняла голову, но рука в который раз предупреждающе сжала мою ногу. Угли успели потухнуть, и комната наполнилась бархатным мраком. Хотя глаза давно к нему привыкли, я все равно могла разглядеть лишь сгорбившуюся у моих ног фигуру, бесформенное пятно, чьи края растворялись во тьме.

Рука медленно скользнула вверх по голени. Я невольно дернулась, разбудив лежащую рядом женщину. Та всхрапнула, затем села с неразборчивым «Хм-м?» и снова рухнула в постель.

Мышцы моего живота напряглись от беззвучного смеха. Визитер, должно быть, это уловил: он в последний раз легонько сжал мой мизинец и погладил ступню, заставляя поджать пальцы.

Затем он провел по подошве кулаком и тут же его разжал, чтобы обхватить пятку ладонью. Большой палец вопросительно коснулся лодыжки и замер. Я не пошевелилась.

Его пальцы согрелись; я почти не чувствовала их холода, когда они прошлись вверх по голени к нежному местечку под коленкой. Слегка побарабанили по чувствительной коже, и я заерзала от возбуждения. Замедлив ритм, уверенно остановились на артерии, где часто бился пульс.

Я расслышала вздох, затем рука огладила мое бедро и медленно скользнула выше. Вторая рука мягко надавила, заставляя раздвинуть ноги.

В ушах стучало. Грудь будто набухла, твердые соски упирались в тонкий муслин нижней рубашки. Я глубоко вздохнула… и почувствовала запах рисовой пудры.

Мое сердце едва не остановилось. А что, если это не Джейми?

Я лежала, почти не двигаясь, почти не дыша, и пыталась сосредоточиться на руках, которые делали что-то невероятное. Большие, они точно большие – я чувствовала, как костяшки прижимались к нежной коже внутренней стороны бедра. У Филипа Уайли тоже большие руки, даже слишком, для его-то комплекции. Я видела, как он набрал полную горсть овса для Лукаса.

Мозоли… Касающиеся меня руки – боже! – были покрыты мозолями. Как и руки Уайли. Хлыщ и повеса, верхом он ездил, и у него были такие же жесткие ладони, как у Джейми.

Это наверняка Джейми, уговаривала я себя, приподнимая голову и вглядываясь в бархатную темноту. Стишок про свинок… конечно же, это Джейми! Затем рука сделала нечто невообразимое. Я дернулась всем телом, шумно выдохнув и зацепив локтем лежащую рядом женщину. Та вскрикнула и подскочила. Руки мгновенно исчезли, сжав мою лодыжку в поспешном прощании.

Раздался приглушенный звук шагов, словно кто-то быстро пронесся по комнате. Вспыхнул тусклый свет, потянуло холодным воздухом – открылась и тут же захлопнулась дверь.

– Что?.. – сонно удивилась Джемима. – Кто там?

Не получив ответа, она что-то пробормотала и быстро заснула.

Я довольно долго лежала без сна, слушая мирное похрапывание соседок по комнате, а также собственное лихорадочно колотящееся сердце. Каждый нерв будто обнажился, и когда Джемима Хэтфилд случайно ко мне прижалась, я резко ткнула ее локтем в ребра.

Мысли судорожно метались туда-сюда, словно кусочек коры в бешеном потоке. Я не могла понять, что должна чувствовать. С одной стороны, я возбудилась – против воли, конечно, но все-таки возбудилась. Кем бы ни был мой ночной гость, он точно знал, как обращаться с женским телом.

Довод в пользу Джейми? Но я понятия не имела, насколько опытен в искусстве любви Филип Уайли. Я отвергла его приставания в конюшне так быстро, что у него попросту не было возможности проявить себя на данном поприще.

В то же время ночной гость не использовал ласки, которые точно были в арсенале Джейми. Вот если бы он ртом… Я шарахнулась от этой мысли, словно испуганная лошадь, однако кожа мгновенно покрылась мурашками от возникших в голове образов. Потревоженная Джемима вновь заворчала.

Я не знала, радоваться мне или прийти в ярость, чувствовать себя соблазненной или изнасилованной. Но я была совершенно точно сердита, и эта уверенность стала моим крошечным якорем в бушующем водовороте эмоций.

– Уф, – выдохнула Джемима резко и вполне осмысленно. Очевидно, мои чувства мешали не только мне.

– М-м-м? – протянула я, притворяясь сонной. – Хр-р… бр-бр-бр…

А хуже всего, вдруг осознала я, что я никак не выясню, кто же это был. Едва ли уместно спросить Джейми, не он ли прокрался в комнату и ласкал меня в темноте. Ведь если нет, то он тут же попытается убить Филипа Уайли голыми руками.

Под кожей словно корчились крошечные электрические угри. Я изо всех сил потянулась, то напрягая, то расслабляя мышцы, но все равно не могла лежать спокойно. Наконец я осторожно соскользнула с постели и пробралась к двери, бросив взгляд на кровать, где спали остальные, лежа под одеялами подобно пачке надушенных сосисок. Было или очень поздно, или очень рано: в высоком окне уже серело, хотя на небе еще виднелись последние звезды.

В коридоре, вдали от прогретой дыханием комнаты, стоял холод. И хорошо: под кожей кипела кровь, и я горела от жара и возбуждения. Как следует остыть – именно то, что мне надо. Я тихонько прошла к задней лестнице, намереваясь выйти из дома и подышать свежим воздухом.