еле удержался. Думал, что он сейчас перекинет меня через голову.

Но Харитоша всхлипнул. Обмяк и упал на землю. Кусты затрещали.

Я связал его и выволок на обочину переулка. Только успел, как из окна высунулся Савелий.

— Помогите! Погубили! Человека погубила! — и истошно засвистел в свистульку.

Я отбежал в сторону. Перепрыгнул через забор дома напротив. Если Савелий и заметил меня, то вряд ли разглядел.

Ходу, ходу! В соседних дворах лаяли собаки. Послышались встревоженные голоса. Где-то раздался свист в ответ.

Я мигом помчался через двор. Добежал до противоположного забора. Перескочил через него.

Очутился на другом участке. Побежал дальше. Мешок бил по спине. Ноги чавкали по сырой земле. Откуда-то с лаем выскочила маленькая собачка.

Не обращая на нее внимания, я вскочил на поленницу. Прыгнул наружу. Очутился в другом переулке.

Быстро пересек его тоже. Подбежал к очередному забору. Посмотрел, нет ли собак. Снова махнул через забор.

Тоже перебежал через участок. Выскочил на другую улицу. Перед этим остановился. Вытащил из рюкзака пиджак и поддевку-сибирку, полукафтан с длинными рукавами. Еще брюки навыпуск и парик с волосами желтого цвета.

Быстро переоделся. Костюм мещанина. На голову парик и кушак. Волосы взлохматил, чтобы волосы прикрывали лицо.

Вылез на улицу. Торопливо пошел дальше. Мешок болтался за спиной.

Около часу я петлял по городу. Проверял, нет ли слежки. Потом отправился в другое убежище.

Кабак неподалеку от Трубной площади. Почти столовая со скромным меню. Сюда ходили небогатые люди. Мещане, в основном.

Названия нет. Это пивная. Скрывалась под вывеской «Булочная».

Владелец тот еще жулик. Его звали Вага Гончаров. Выходец из Греции. Торговал водкой из-под полы. Не хотел покупать акцизы для продажи.

В отличие от предыдущего убежища, здесь я не опасался подставы. Я как-то помог Гончарову, когда у него были проблемы с полицией. Через свои связи у пристава по его участку. Я смутно помнил, как Гончаров мне клялся, что навеки мне должник.

Сейчас я подошел к неприметному двухэтажному зданию. Вокруг деревья и кусты. На фасаде вывеска «Булочная».

Я не стал соваться в центральный вход. Он сейчас все равно закрыт.

Обошел здание, вошел с торца. Толкнул одностворчатую дверь. Вошел в обширное помещение. Всюду столы и лавки. Народу не так много.

Двое мужиков в дальнем углу. Один рядом со входом. Еще один в середине зала. Все ведут себя тихо и мирно.

Я подошел к кабатчику. Как там его? Ах да, вспомнил. Подчиненный Гончарова.

Захарий Варнавинский. Здоровенный тип. Поверх кафтана фартук, как у мясника. Рукава закатаны, видны толстые волосатые руки.

Он увидел меня. Не сразу, но узнал.

— Ух ты, вашблагородь! А что с локонами? Русые ж были.

Я поглядел по сторонам. Приложил палец к губам.

— Какое такое «ваше благородие»? — тихо напомнил я. — С дуба рухнул? Я просто мещанин Прохоров. Не забывай, Захарка.

Он осклабился. Шутливо поклонился.

— Ах да, запамятовал. Ну что, Прохоров. Бушь горяченькую пробовать? Специально для тебя. «Вдова Попова». Чистый ржаной спирт. Просто огонь.

За его спиной на стене висел портрет императора. Должен, по идее, дисциплинировать посетителей.

Я покачал головой.

— Моя комната свободная? Я пойду спать. Никого не пущать.

Варнавский продолжал улыбаться. Нахальный тип, честно говоря.

— А ежели слуга твой придет? Заморский. Индус или китаец. Тоже не пущать? У него, говорят, силенки имеются. Пусть приходит к нам в Павловскую слободу. На досуге. На кулачках, а?

Я погрозил ему.

— Много болтаешь, Захарка. Рыбу ловят за открытый рот. А вот слуга пока точно не придет.

Вот теперь корчмарь промолчал. Протер миску полотенцем. Я обошел стойку. Взял подсвечник с горящей свечой с краю.

В углу за стенкой неприметная лесенка на второй этаж. Я поднялся, стараясь не топать. Одновременно сканировал местность.

Не будет ли такого сюрприза, как в прошлом убежище? Вроде, раз на раз не приходится. Но поостеречься не мешало бы.

Я поднялся на второй этаж. Тут небольшой коридорчик. Двери по обеим сторонам. Я достал ключ и открыл вторую слева.

Внутри тесно и темно. Пламя свечи заколебалось. Отбрасывало на грубую деревянную стену причудливые тени.

Я прикрыл свечу ладонью. Вошел в комнату, поставил подсвечник на стол. Осмотрелся.

Стол, два грубо сколоченных стула. У дальней стены топчан. Котомка с покрывалом и подушкой.

Все. На двери с внутренней стороны гвоздики. Чтобы вешать одежду.

Вместо окна просто слюдяная задвижка. Ставни закрыты.

Я открыл окно. Высунулся наружу, проверил, как дела. Вроде все тихо.

В ночи пели сверчки. Свежий воздух ворвался в комнату.

Хорошо. А то тут затхло и сухо. Я подождал, пока комната проветрится. Закрыл окно. Вздохнул и полез к стене сразу за дверью.

Закрыл дверь на засов. Пощупал стену и отодрал третью доску от пола. Достал оттуда мешок с одеждой.

Развернул и бросил на кровать. Армяк из грубого сукна, полукафтан и шляпа. Полы опущены вниз. Под низ светло-коричневая рубаха, стиранная-перестиранная и широкие порты. Крестьянская одежда, короче говоря. Вместо ботинок лапти. Сплетены из лык.

Я быстро переоделся. Одежду мещанина сложил в мешок. Спрятал в тайник. Закрыл досками, прибил гвоздиком. Все, теперь не видно.

Снова закинул вещевой мешок за спину. Огляделся напоследок. Вроде ничего не забыл.

Открыл дверь и осторожно выглянул в коридор. Нет ли кого, кто меня поджидает.

В коридоре темно и пусто. Я взял свечу и отправился обратно.

В зале на первом этаже остались только двое посетителей. Спали, уткнув лица в сложенные руки.

Захарку не видно. Зашел в подсобку. Поэтому я потихоньку скользнул через зал и выскочил на улицу.

Время уже часа четыре ночи. Скоро рассвет. Ночка выдалась утомительная.

Я опять чапал пешком. Утренний холодок быстро взбодрил меня. Через полчаса добрался до дома. Наконец-то можно отдохнуть.

Перед тем, как открыть калитку, проверил сигнальные нити. Рит про них в курсе. Он не выходил из дома.

Все в порядке. Непрошенных гостей не было. Во всяком случае, они не проходили через ворота.

Впрочем, у изгороди по периметру тоже натянуты сигнальные нити. Если оборвать, в доме будут звякать бутылки.

Я вошел в дом. Вроде тихо, но Рит услышал. Тут же высунулся из рабочего кабинета. Опять нацепил на шею гирлянду из подснежников.

— Вы пришли, господин⁈ Я всю ночь сидел в пхаване и молился за вас Будде. Хотя, вы опять не взяли меня. Это весьма обидно.

Я усмехнулся и отдал ему мешок. Перед этим достал бумаги.

— Сожги мою черную одежду. Всю, а то на ней кровь. Я тебе уже