— Да, император разрешил пользоваться вашей библиотекой, — тело Акио двигалось само по себе, сейчас им руководил Макото, голос его слегка дрожал, а сердце как-то болезненно застучало.

«Страх? Ненависть? Что это?» — думал Акио слушая свое тело.

— Так нравится заниматься этой ерундой, — Шито постучал по плечу Макото и присел рядом, внимательно рассматривая письмена, — ну знаешь выглядит неплохо.

Ужасающе чувство покрасневших щек разлилось по лицу Акио, а его собственная душа пришла в смятение.

«Проклятье, Макото…» — краснеющие щеки, приступы жара и сердцебиение, это был вовсе не страх в теле младшего брата.

Картинка быстро сменилась и вот сквозь мутную пелену Акио рассмотрел знакомый кабинет Иошихиро, старший брат все также сидел за своим столом перебирая бумаги:

— Ты правда считаешь, что мне лучше признаться? — прозвучал неуверенный вопрос младшего, вот сейчас он испытывал отчетливый страх.

— Ты ведь не скажешь мне, кто эта счастливица похитившая твое сердце, верно? — Иошихиро мягко улыбнулся, что было заметно даже сквозь пелену, — так что просто скажи ей все что чувствуешь. Пойми варианта всего два либо ваши чувства взаимны, и вы будете счастливы, либо это односторонняя любовь и ты перестанешь тешить свое сердце надеждами. В любом случае ты ничего не теряешь, понимаешь ведь? — не поднимая глаз на младшего брата сказал Иошихиро.

Все вокруг закружилось, так что Акио начало мутить, и картинка вновь сменилась. Не успев толком и глаз открыть, Акио почувствовал безумную боль в грудной клетке, словно кто-то медленно и с наслаждением ломает ему ребра:

— Что за ерунду ты несешь? — язвительно колкий вопрос, проникающий в самое сердце, — хочешь сказать, что вся эта твоя мутная писанина про меня? — Шито рассмеялся, а сердце Макото обливалось раскаленным метолом.

«Макото, придурок, ну как можно было?» — Акио чувствовал, как все переворачивалось в душе брата, как нервно задрожали руки держащие листы, как ком предательски встал в горле не давая вымолвить и слова.

Картинки менялись крайне быстро, вновь императорская библиотека и слезы на исписанных листах, кроткие взгляды в окна императорского двора, гнетущее чувство одиночества и обиды. Акио каждой раной собственной души чувствовал страдания младшего брата и его собственное сердце сжималось, увеличивая боль.

Картинка вновь сменилась и сердце Акио застыло в диком ужасе, все его тело чувствовало боль, он лежал на земле и видел перед собой лишь подол бело-золотого одеяния и пятна крови на земле, горячая кровь стекала по его губам, смешиваясь с горькими слезами. Вокруг темнота, жуткий страх сковавший тело:

— Ну и зачем ты сопротивляешься, разве ты сам этого не хотел? — схватив жертву за подбородок шептал Шито, на его лице застыла самодовольная кровожадная улыбка, — держите его крепче.

Сердце Макото выпрыгивало из груди разрываясь на миллионы осколков, он терялся в пространстве, его тело словно куклу подняли с земли и усадили, руки были крепко перевязаны веревками, на лодыжки силой наступал один из подручных Шито, так что жгучая боль заставляла Макото оставаться в сознании. Верх одеяния был распахнут. Акио замер в абсолютном непередаваемом ужасе, он хотел закрыть глаза, но тело не слушалось, слезы лились бесконечным потоком, а истеричные всхлипы лишь раззадорили мучителей. Омерзительно жесткой хваткой Шито схватил Макото за волосы, после все превратилось в один сплошной туман из боли, унижения и приступов паники.

В душе Акио все рушилось, перед глазами стоял образ надругавшихся над братом людей, а в мыслях лишь одно «убить».

Акио настолько погрузился в собственные мысли, что не заметил, как сменилась картина. Сейчас он также лежал на земле, безумная боль в горле и ноющая спина с множеством гематом по всему телу напоминали о пережитом только что ужасе, Макото сейчас не чувствовал ничего, дрожь пробивала полуобнаженное тело на земле, а глаза застыли, устремляясь в пустоту, лишь вдалеке сквозь пелену виднелся высокий силуэт в зеленных одеяниях, который все быстрее приближался, Акио видел, как Таро нашел Макото в подобном состоянии. Как дрожащими руками запахивал на нем одежды и застывшие изумрудные глаза, нашептывал что-то успокаивающее, но Макото ничего не слышал, а каждое прикосновение отдавало ожогом на теле.

Все вновь закружилось, обезумевшее лицо Иошихиро и грубая ругань в императорском дворце, Акио видел брата готового на убийство всех вокруг едва сдерживающего собственную силу в дрожащих от злости руках и холодный ответ императора:

— Ты действительно считаешь, что это сделали мои люди?

— У меня нет ни единого сомнения, — тон Иошихиро был на пределе.

— Я должен поверить словам твоего младшего брата или твоему чутью? Наши семьи веками были дружны, от чего же людям из моего двора вредить вам? — император был спокоен, скорее даже безразличен, — напомню, что однажды один из твоих братьев уже подвел наше доверие и твоя семья серьезно за это поплатилась. Сейчас ты собираешься выставлять моих людей преступниками защищая свою семью, может урок не был усвоен, Иошихиро? — взгляд императора наполнился надменной яростью.

«Ты ведь не спустишь это им с рук?» — доля надежды хранилась в сердце Акио.

Но после этих слов кулаки Иошихиро постепенно разражались, он выпрямился, вернув величественность собственному облику:

— Урок был усвоен. — холодно процедил тот, медленно развернувшись к Макото он опустил взгляд не решаясь поднять глаза, — идем.

Макото лишь испуганно вздохнул и последовал за братом, позади послышался грозный тон молодого императора:

— Если я узнаю, что это действительно были вы, я лично убью каждого члена вашей семьи!

Далее картины сменялись одна за другой, ничего кроме зияющей пустоты, лекарств, книг и стен комнаты.

Воспоминания о бесконечно пьющем вино Иошихиро, сидевшем в полусознательном состоянии в собственном кабинете. Боль и разочарование.

Сейчас Акио видел, как Макото поднимается по лестнице и идет в свою комнату, в груди пугающая пустота, он остановился у зеркала и всматриваясь в собственное отражение не видел там ничего кроме разбитой души:

— Если бы здесь был ты, — Макото медленно опустил взгляд, — если бы рядом с ним был ты, все было бы по-другому, — Акио чувствовал, как горячие слезы застыли в глазницах едва удерживаемые младшим братом, — Акио, я не справляюсь, я не могу так, — по холодной щеке Макото покатилась слеза, — я жить не хочу, Акио.

Старший хотел бы протянуть руки к отражению и обнять брата, его собственное сердце тысячами осколков разрезало внутренности, но он ничего не мог сделать, он был в плену иллюзии.

Яркий шар света развеял пелену вокруг, резко подступившись жар и неразборчивый крик, мгновенье спустя Акио сделал глубокий вдох и открыл глаза, он лежал на земле возле туманной дымки, над