разорвав грубый, бесцеремонный поцелуй, Шут вдруг наклонился вперед и схватил чужое бедро, роняя Белку навзничь. Она испуганно вскрикнула, когда её пришпилило туловищем Шута к полу, а чужие руки принялись жадно шарить у неё на груди.

— Шут, скотина! Что ты творишь!? — я опомнился от ужаса, и стал биться о стенки сознания, словно муха об окно, своим потугами не добившись даже ответа.

Мои пальцы, подконтрольные его воле, крепко сжались вокруг прочной ткани комбеза — и с треском рванули её в разные стороны, высвобождая полную белую грудь. Белка опомнилась и отчаянно закричала, отмахиваясь и лягаясь ногами, но все её старания были для Шута лишь жалкой потугой. Игнорируя её удары, он стал надрывать, медленно, ткань на её одежде, пока не остановился у самой чужой промежности.

Я похолодел. Он собрался насиловать Белку!

— Ублюдок, отпусти её! — я кричал, пытаясь до него достучаться, но слышал в своей голове лишь смех.

Белка всё осознала, и издала потерянный, непонимающий плач, когда вдруг, хватка чужой ладони над моим телом пропала. Исчезла, безо всякого следа, как будто её не было никогда. И вместе с ней, пропала та чудовищная сила, которая мешала девушке спастись и вырваться из моих рук.

Удар локтем в бровь выбил искры у меня из глаз, и я слепо ткнулся головой в пол, слетев с Белки на землю. Следующий удар пришелся ногой в пах, и я скорчился на скале, даже не ощущая сыплющихся мне в голову ударов. Вскоре я отключился, во вспышке передо мной света.

***

Когда я распахнул глаза и застонал, Белка уже куда-то пропала. Игломёта на поясе у меня больше не было, и лишь теплый тараканий труп напоминал о том, что Шут сейчас сотворил.

— Ах ты тварь! — я выдохнул сквозь зубы, и продолжил его материть, не перебирая выражениями. — Тварь, что ты наделал!? Мразь! Ублюдок!

Преодолевая боль, я перевернулся на другой бок и встал. Надо было срочно искать где-то Белку и гадать, как теперь оправдаться. И ещё нужно срочно искать способ избавиться от Шута в моей голове...

Мысль, что он может вновь выкинуть тот же фокус, только в следующий раз довести дело до конца, вызвала под моей кожей дрожь. Белка никогда мне этого не простит! Это чудовищно. Невозможно! Хоть самому сдохнуть, если это случится!

— Она как раз там, где ты скинул рюкзак, — расслабленно сказал мне Шут, и весело рассмеялся. — Кстати, там вся ваша еда. Как ты относишься к тараканьей диете?

— Иди к черту. И заткнись навсегда.

— Никуда не пойду, парень. Мы в одной голове, хочешь ты этого теперь или нет. Так ты не голоден? Должен, вроде, уже обедать, а еда вся осталась у Белки. Придется её теперь искать, если не хочешь помереть с голодухи.

— Шут, что ты задумал? — я не на шутку насторожился.

Если он при моей встрече с ней снова возьмет тело под свой контроль и доведет дело до конца, то мне лучше держаться от Белки десятой дороги, для её же блага. Авось и выживем, как-нибудь, по-отдельности.

Я невольно повернул взор в сторону тараканьего трупа на полу, и в ужасе сглотнул. Вообще не представляю, насколько эта тварь съестна, и съестна ли она вообще, но мысль в голове мелькнула, пробудив первобытный страх.

— Тебе стоит поискать Белку ещё по другой причине, — заметил мне Шут. — Видишь ли, Антон, она не чует опасность. Ты мог бы легко проскользнуть мимо таракана, если бы не стал столь похотливо щупать ему его брюшко, но насчет Белки такого я не скажу. Одной, ей точно конец.

— Ты хочешь довести дело до конца, мразь? — я озлился на него.

— И доведу. Но просто так... это делать мне лень.

— В смысле — лень!?

— А вот так. Если бы я не взял тебя под контроль, тебя с Белкой уже бы ели. Припоминаешь?

Я промолчал. Шут сказал правду в том смысле, что лишь благодаря его контролю удалось сразить таракана без каких-либо ран. Возможно, он был и прав. Дело пахло в тот момент керосином.

— И я что, должен просто тебе поверить? — я прорычал. — Должен поверить в то, что ты возьмешь меня под контроль лишь тогда, и только тогда, когда мне будет угрожать смерть, а не тогда, когда в голову тебе ударит моча?

— Всё верно, — усмехнулся Шут. — У тебя все равно нет выбора, кроме как мне поверить. А теперь — ступай, Антон. Иди к своему вещмешку, пока девка не убрела уже слишком далеко. Иначе ты больше никогда её не увидишь. Но не потому, что она не захочет с тобой больше связываться.

Я стиснул зубы, но встал с места и поковылял туда, где оставил рюкзак. На закуску, Шут ещё раз решил потрепать мои нервы.

— И помни, Антон. Облажаешься ещё раз — и сам знаешь. За тебя аукнется Белке. Будет тебе хороший урок, на мой взгляд. Испокон веков воины в племени знали, что если их убьют,