более мерзких. Честно говоря, плевать, разумные они или нет — я предпочел бы видеть в Извлекателе их, а не нас. В таком случае технология Червя (если это и правда — технология Червя) казалась уже не столь страшной.

Возможно, для человечества она могла стать прорывом.

— Так их и так живет ровно столько, сколько способен прокормить их биом, — не поняла меня Белка. — Куда больше-то разводить? Соберутся ещё огромной толпой, нападут и сожрут нас всех. Их и так ловят, где только можно — и в Извлекатель.

— Ну, ладно, — вздохнул я.

Допустим, со шкурой неубитого медведя я погорячился. Судя по всему, тараканов сначала нужно завоевать. Кроме того, у них есть особи разного вида — трутни, воины, и разведчики. Выходит, нам ещё и нужно захватить матку?

Как я подозревал, с этим у людей были бы проблемы. И, глядя на размеры убитых тварей, понятно, даже, почему. Слова Белки мои мысли лишь подтвердили.

— Чем их больше, тем они сильнее, — добавила девушка. — Они объединяются в псионическую сеть у себя дома, и в пределах биома способны на всевозможные вещи. Может, у воспитателей что-нибудь и получится, если они захотят собраться все вместе. Но охотники Вентилятора даже не станут и пробовать.

— Я понял, — я вздохнул, и продолжил наш путь.

***

Я успел пройти всего пару шагов, когда вдруг я увидел вдали мигающие огни. Они были похожи на огни огромного города, что раскинулся посреди равнины, на ночном горизонте, и манил нас своим таинственным светом.

— В Вентиляторе — ночь! — радостно сказала мне Белка, довольная скором приходом домой. — Воспитатели говорят, что все должны жить в правильном ритме — поэтому время от времени выключают весь свет, кроме дорожных огней, и говорят: «это ночь». Именно в это время все стараются спать — все равно ночью больше нечего делать, кроме как... — она кашлянула, осеклась, и отвела от меня взгляд.

— Белка... — я вдруг понял, что совсем скоро мы придем в то место, которое называлось для нас — «наш дом». И продолжать называть друг друга дурацкими кличками стало для меня выше всяких духовных сил.

— Я просто хотел сказать тебе, что мне не нравится это прозвище — «Псих», — признался я.

Белка вскинула тонкие брови, когда я это сказал, но против воли, задумалась.

— Если честно — мне тоже, — отозвалась она. — Странно даже, ведь это прозвище подходит тебе больше, чем я когда-либо думала. Но оно... слишком напоминает о том, что я хотела бы больше ни разу не вспомнить.

— Я... понимаю, — я осторожно заметил, не желая заострять на этом внимание.

Белка потопталась на месте, пристально рассматривая свои сапоги, а потом нерешительно продолжила говорить.

— Я верю в то, что ты сказал мне. Я верю, что это был он, а не ты, — тихо призналась она. — Но тогда, тебе точно не стоит называть себя Психом, чтобы не приманивать неприятности. Я, конечно, не суеверна, но...

— Может быть, тогда лучше — имя? — невольно я улыбнулся. — Меня зовут Антон.

— Аня, — дрогнув на губах, на её лице появилась улыбка, неуверенная как первый подснежник в пору весны. В чуть потупленных глазах затеплился несмелый свет. Я подавил порыв подойти к ней ближе, и замер, любуясь блеснувшей в бирюзовых глазах красотой.

Моя ладонь безотчётно протянулась вперёд, погладив её за рукав. Серая ткань примялась, и я ощутил под своими пальцами, чуть дрогнувший под моими касаниями, локоток. Испортил все Шут.

— Что, есть здесь помимо тараканов, есть и другие разумные расы? — совсем не к месту влез ко мне Шут. Кажется, он сделал это нарочно. — Если женщины в этом месте, на самом деле, не человеки, вовсе — а инопланетяне, лишь похожие на человеческих самок? Это отлично объяснило бы их неспособность к псионике.

— Иди на хрен. Сам ты инопланетянин. Ты, так уж точно, — прорычал я мысленно.

***

— А вот и Вентилятор, и башни турелей, — сказала мне Аня, которую я все так же продолжал по привычке звать мысленно Белкой.

Только когда огни города стали ближе, я заподозрил — здесь что-то не так.

Их стало больше, словно до того мы шли в тесном тоннеле, стены которого, хоть и скрытые мраком, все равно скрывали от нашего взгляда всю панораму. И только теперь, когда мы оказались на открытом ровном пространстве, мы увидели все огни, помимо тех, что и до этого были нам видны.

Я увидел гладкие стены, высотой в три-четыре человеческих роста, по вершине которых бежали огни бесчисленных оттенков и красок. Далеко не многие здания были выше, но на удалении я сразу приметил пирамиду, вдоль граней которой фонари играли лучами света. Она возвышалась над полем зрения, как исполинская башня, которая шла в небо. Все здания были белоснежными, будто любой оттенок, кроме лишь белого, был для них запрещён.

Стена шла дальше, чем различал глаз, и перемежалась пилонами такого окраса, словно их сверху донизу усыпала сажа. Они подпирали собой своды, которые скрывались от взора высоко над моей головой. Город оказался огромен — куда более громадный, чем я мог когда-либо себе представить.

И я уже видел ворота, которые по бокам подпирали башни, на вершине которых вращались и перемигивались между собой железные ока. Словно кроваво-красные прожектора, они вертелись юлой и вращались без перерыва. Я терялся в догадках, что это — лазеры? Какая-то футуристическая пушка, которая, словно античный Циклоп, поражает всех одним взглядом?

Мы шли, и пришли к самим воротам, которые бесшумно открылись передо мной, пуская нас внутрь. Подавленный присутствием вещей, которые не предполагал встретить хоть раз в своей жизни, всё это время я молчал, словно рыба об лёд. И лишь огромная толпа людей внутри городских стен заставила меня вырваться из сумеречного состояния