Я сделал еще несколько движений, и в созданном только для нас пространстве перед группой осталось лишь два наложенных друг на другой цикла, чужеродных и злых.

— Это же Репродуктивный стоп и…! — Чак захлебнулся, словно в его костюме внезапно пропал воздух.

— И Смерть, — угадала Эйни.

— Тот, кто работал тут до нас, сначала настроил цикл «Необходимость всем живым существам умирать», а потом лишил их репродуктивности, — подытожил я, нарушив повисшую в разговоре паузу.

— Возможно, работал не один, а целая группа, — предположила Эйни.

— Или искусный черный Странник, — добавил Чак.

— Я думаю, — произнес я, — что мы можем снять «Необходимость белковой смерти» и «Репродуктивный стоп», придумать антицикл и распространить его по всем известным нам мирам, таким образом победив и естественную смерть, и нерождение.

— Так в чём проблема, маги?— воодушевилась лисодевочка. — Колдуйте!

— Но вы представьте, что все смогут жить вечно и вечно плодиться. Не потеряем ли мы ценность этой самой жизни? — закончил я.

— Вечная жизнь и вечная репродукция… Звучит очень по-божественному. Может, об этом говорила Ноль Ноль Первая? — спросил в пространство Чак, будто пространство могло ему ответить.

— Лучше не трогать чужие циклы, — на всякий случай предупредил я, — чтобы не навредить еще больше. Как с Генезисом получилось.

— Чак, сними с меня это дерьмо! — вдруг закричала лисодевочка. — Я знаю, ты можешь! Какая-то тварь дофига лет назад решила, что я должна умереть и не видеть своих детей, а я могу лишь смириться с этим⁈

В ответ маг лишь выдохнул и медленно, взвешивая каждое слово, произнёс:

— Эйни, Хелл, мы можем снять циклы с себя, но мы и вправду тут не за этим. Нам нужно привести планету к исходному состоянию.

— Но ты обещал!.. — не успокаивалась лисодевушка.

— Обещал-обещал! — поспешно согласился Чак. Правда, он и не обещал ей ничего подобного, но Странница ощутимо изменилась после гибели белошёрстого, и он как её мужчина старался не возражать, решив отложить лечение её психики до первого удобного случая.

— Так в чем дело, народ⁈ — тут же перескочила Эйни на другое. — У нас на Терре много воды. Давайте телепортируем ее в космос или на Луну, к примеру, а заодно и Тирипсов добьём!

— Хелл, теоретически какова сила и масса водяной струи нам нужна для того, чтобы заставить Луну вращаться? — спросил Чак.

— Ну, — начал я, — сила будет равна трём атмосферам, а масса… Да, но нам нужна точка опоры, куда мы бы направили волну, чтобы не расколоть спутник на части, а придать ему вращение.

— И на Луне будет атмосфера, когда возникнет магнитное поле? У нас будет голубой спутник! — воодушевлённо перебила меня Эйни.

— Ну разве что теоретически… — произнес Чак, решив вновь не разубеждать лисодевочку. — Я предлагаю прыгнуть на базу и всё еще раз обсчитать, построить проекции предвидения, чтобы не получилось хуже…

— Надо будет отслеживать падающее давление на Терре, чтобы не забрать лишнего. Оводянение Луны — дело десятое, главное — выполнить условие Ноль Ноль Первой, — осторожно напомнил я.

— Странники мы или нет, чтобы озеленять луны и спасать планеты? — улыбнулась лисодевочка, наверное, в первый раз за весь месяц.

Я встретился взглядом с Чаком и попытался как можно убедительнее изобразить сочувствие. Я на самом деле сочувствовал ему и Эйни, просто не знал, как это выразить… Помешательство родных и близких всегда тяжело даётся тем, кто находится рядом с ними, а война не щадит никого и ничего, в особенности же женскую и детскую психику…

Обменявшись короткими кивками, мы всей группой шагнули на Ганимед.

Глава 12. Реки вспять

Коротая тянущееся и кажущееся бесконечным время, Мяч пел свои мантры, иногда даже не фальшивя. В зале без дверей и окон с вплавленными в стальные стены и потолок настоящими костями и черепами неведомых землянам существ акустика оказалась так себе. Еще он медитировал и спал, точнее, пытался спать, свернувшись клубком на огромном, как и всё тут, троне. Голода больше не чувствовалось. Не было необходимости есть и ходить в туалет, и даже порошок, лежащий в нагрудном кармане брони, почему-то больше не манил. Сначала кот обрадовался тому, что белая пыль волшебным образом не заканчивается, сколько её не вдыхай, но потом поймал себя на мысли, что те ощущения, за которыми он так охотится, вовсе не те, настоящие, а наоборот, иллюзорные, как и всё тут.

Труп зеленокожего гиганта не разлагался и потому не мешал. В белошёрстой голове Мяча постоянно вертелся его последний диалог со Спиритом:

'…что ты видишь, есть обитель убитого тобой бога. Используй свой разум, а не ритуалы, чтобы преобразовывать пространство вокруг себя. И ты сможешь выходить в живые миры'.

Кот не мог поручиться, что он всё запомнил верно, но суть, что нужно каким-то образом научиться повелевать пространством, была ясна и прозрачна.

Он в очередной раз открыл глаза и горестно вздохнул. Эх, как ему сейчас не хватало Чака Вульфена с его странноватыми концептами! Уж он бы вмиг разгадал загадку, как без магии овладеть магией…

Мяч, конечно, помнил, что когда он был жив, у него накопилась единичка телекинеза, и это позволяло ему двигать предметы. Сейчас этой единицы не было, однако где-то в подкорке кошачьего мозга сохранились ощущения от использования умения.

Пересев из позы шерстяного калача в позу лотоса, он сложил лапы перед собой, обернул колени хвостом и попробовал потянуться сознанием к поверженному богу, представив, будто лапы вытягиваются и цепляются за выпирающие из его пасти клыки. Ощущения оказались донельзя тактильными: пальцы будто и вправду почувствовали прикосновение. Мяч потянул — сначала легко, а затем изо всех сил, — но ничего не произошло.

— Чушь! — рявкнул он разочарованно, открывая глаза, и тут его что-то сбросило с трона в сторону зелёного гиганта.

Кот ловко приземлился на задние лапы. Руки сами собой нащупали рукояти мечей. Белошёрстая мордаха застыла, медленно сканируя зал, но никого не было.

— Ом намах Шивая… — выдохнул Странник и вернулся к своему эксперименту, но уже без медитативных поз. Воображаемые лапы снова потянулись к богу и зацепились когтями за его зелёную морду.

Лапы заскользили по каменному полу, будто невидимое нечто снова толкало кота в спину.

— Ш-ш-ш!.. — зашипел он, не понимая, что происходит. Странная сила двигала его самого, хотя должна была двигать или хотя бы шевелить труп.

— Так, допустим, я вытягиваю тросом застрявшую в болоте шлюпку. Почему она не вытягивается? — спросил Мяч вслух и присел на корточки, стараясь рассуждать на манер Чака — издалека и отталкиваясь от аллегорий. — Может, засела глубоко, может, сил маловато… Но если я сам притягиваюсь, значит, тяга есть, однако вес шлюпки больше моего… — задумчиво продолжил он и некоторое время просидел молча, уставясь в пол.

Внезапно он вскочил и закричал:

— С-сука я понял! Ом намах Шивая, я понял! Он даже мёртвый тяжелее меня, а раз я уже не жив, значит, даже мёртвый бог имеет больше сил, чем у меня!

Кот шагнул к трупу и обратился к нему:

— Не хотел я становиться каннибалом, но и ты не совсем человек, и я как бы кот, так что, пожалуй, нужно тебя всё-таки захавать.

— Что? — переспросил Мяч у безмолвной, раскромсанной зеленой головы. — Как тебе объяснить-то… Захавать — это как схомячить, захарчить, навернуть!

— Это ты брось! Нормальный у нас язык, просто ты не гибкий совсем. Начну с твоих бицепсов, потом — трицепсы, в общем, с мускулатуры… Ты пойми! Я есть не хочу совсем, но ради божественности надо! Голову я, пожалуй, не трону. Ты меня прости, но на вид ты не очень умный был.

Мяч деловито обошел труп бога, не переставая вести с ним односторонний диалог о полезности белковой диеты в особенности для котов.

— Белки есть, жиры есть, из минералов лишь костный кальций, а вот углеводов совсем нет… — пробормотал он, подбоченившись и склонившись над мертвым. — Ты бы чем из оружия троны мастерить, лучше бы зерновые тут посадил или другую какую траву повеселее… Знал бы я, что фраза «Трудно быть богом» означает съесть целого бога, соль, что ли, с собой бы носил…

Мечи свистнули и разом рубанули по трупу, с трудом погрузившись в плотную мускулатуру. После нескольких попыток правое лезвие застряло глубоко в кости, и Мяч никак не мог его выдернуть. Кот отряхнул левую катану и, убрав её за спину, обеими руками вцепился в торчащую из тела рукоять увязшего оружия.

Мясо орочьего бога поддавалось плохо, и Мячу пришлось пилить, причём