Люк остановился как вкопанный. Перед ним, на другой стороне поляны, стояла старая церковь. А там, где он только что полз, находилось кладбище. Судя по тому, что могилы были отмечены стоячими камнями, тоже очень старое.

22

Никто не проронил ни слова, когда Люк вернулся без рюкзака. Он несся назад сломя голову. На левой щеке горела глубокая царапина, кровь натекла на подбородок и уже запеклась. Он даже не заметил, что хлестнувшая по лицу ветка рассекла верхнюю губу, отчего зубы покрылись алой пленкой. Дом и Хатч просто смотрели на его дикие глаза, мокрое, израненное лицо, на его бесплодные попытки что-то сказать.

По дороге с кладбища Люк испытал вспышку необузданной ярости. Он начал колотить кулаками ветки, преграждавшие путь назад. Даже остановился, чтобы раздавить какие-то маленькие поганки. Потому что возвращаться к остальным было тяжелее, чем покидать их, словно лес препятствовал этому. Люк вспомнил свой сон, и воспоминания не были приятными. Раз десять он останавливался, чтобы отцепить от куртки острые обломки веток. Теперь она была порвана под мышкой. Люк не помнил, что этот подлесок раньше был таким труднопроходимым. Препятствия из растительности, о которые он постоянно спотыкался, вызывали у него вспышки головокружительной ярости, знакомой и всегда болезненной. Он проклял лес, проклял Хатча, проклял Дома, проклял этот мир и свое унизительное положение в нем. Он буквально кипел от ярости. С каждым шагом его мысли все сильнее омрачались образом старой разрушенной церкви посреди зловещего сырого леса.

Когда он нашел остальных, поверить не мог, как медленно они двигались и какое ничтожное расстояние проделали с момента его ухода. Он почувствовал, что вернулся в то же самое место, где их оставил.

Люк выпрямился и сказал, отдышавшись:

– Я думал, что потерял вас.

– Что случилось? – спросил Хатч.

– А?

– Твое снаряжение. Где оно?

– Я его скинул. Оно мешало мне идти.

Дом посмотрел на Хатча и нахмурился, словно этот безумный поступок подтвердил его давнюю уверенность насчет Люка.

– А спать ты в чем будешь?

– Я оставил его на время. Чтобы быстрее вернуться к вам, парни.

– Зачем? – сказал Хатч с беспечностью, рассердившей Люка. – Нашел что-нибудь?

– Затем…

– Затем зачем? – спросил Дом.

Да что с ними? Что за неторопливая прогулка? Дом с Хатчем вообще улыбались чему-то при его появлении. Ему даже показалось, что он слышал издали их смех.

– Вы вообще воспринимаете это всерьез? – спросил он и тут же пожалел об этом, увидев удивленные лица Дома и Хатча. Фил стоял позади них. Лицо у него было уже не такое бледное, но он смотрел на Люка со смесью недовольства и осторожности. Капюшон куртки наполовину съехал с головы, придав ему нелепый вид.

– Конечно, воспринимаем, мудила, – рявкнул Дом. – Думаешь, я получаю от этого удовольствие?

– Дом, – тихо сказал Хатч. Но в этом упреке, хмуром и флегматичном лице Дома, в доброжелательной улыбке Хатча было нечто, отчего у Люка в глазах вдруг потемнело от ярости. Он почувствовал себя невесомым и не слышал ничего, кроме жаркого шипения в ушах. Его голос, казалось, исходил откуда-то из-за пределов его головы. К своему смущению, он не узнавал его. Будто слышал в записи.

– Если еще раз назовешь меня так, я тебе глаз на жопу натяну.

Он словно наблюдал за собой со стороны. Как сделал три шага к Дому, лицо у того побелело и напряглось, будто его заставили смотреть на что-то неприятное.

Отчасти Люк осознавал, что действует инстинктивно. Эту ярость он принес с собой из леса, бесконечного и сырого леса, который никогда их не отпустит. Она требовала выхода.

– Слышал, меня, сука? – закричал он в лицо Дому, увидев, как капля слюны брызнула тому на щеку.

– Люк! – крикнул Хатч из-за его спины. – Ты чего?

Но Люку было необходимо выпустить пар. Он обеими руками со всей силы толкнул Дома назад. Тот потерял равновесие, упал всем весом на больное колено, и боком свалился в кусты. За спиной у Люка что-то зашуршало, и крепкие пальцы схватили за плечо. Он отлетел от Дома, в какой-то момент даже оторвавшись ногами от земли. Силы словно оставили его на мгновение. Он барахтался, пытаясь встать, пока Хатч не отпустил его в нескольких футах от тропы.

– Пиздец тебе! – Дом с трудом поднялся на ноги – толстозадый, рубашка из штанов вылезла, движения неуклюжие и скованные. Но когда он двинулся на Люка, хромота куда-то исчезла. Хатч отлетел в сторону. Глаза Дома были налиты кровью. Его веснушчатый кулак медленно протянулся и соприкоснулся с губами Люка. Раздался шлепок. Это было больше похоже на толчок, чем на удар, но верхняя губа тут же онемела. «Это что, удар?» – подумал Люк.

Какое-то время они смотрели друг на друга, пока Люка не осенило. Этим ударом ему дали понять, что он должен и впредь принимать насмешки Дома, критику, быковатую напыщенную речь и пренебрежительное отношение к себе. Но он больше не намерен принимать эту роль, назначенную ему в иерархии их компании.

Он отвел левую руку назад, насколько позволяло плечо, задержал там на мгновение, а потом отпустил как пружину. Дом не успел заслониться, и кулак Люка с громким шлепком ударил ему под правый глаз.

Голова Дома дернулась назад, на лице появилось выражение недоумения и отвращения. Второй кулак зашел с другой стороны. Люк смотрел, как его рука стремительно размахивается и наносит Дому жесткий удар в челюсть. На этот раз он метил именно в челюсть.

Дом тут же свалился на землю, даже не пытаясь смягчить падение руками. Потому что прижимал их к лицу.

Хатч с Филом отшатнулись от Люка, уставившись на него как на опасного незнакомца. Они были шокированы и напуганы. Но он хотел продолжить взбучку. Ему не нужна была быстрая победа. Он упивался экзекуцией, нанося Дому удар за ударом.

Рукам совсем не было больно, и внезапный выход энергии, удвоенный с падением Дома, вызвал у него бурный прилив эйфории. Его тело словно перестроилось в тугую, крепкую и четкую структуру. Зрение вернулось в полном цвете. Слух прояснился, словно из ушей вытекла теплая вода после ванны. Он осознал, что его учащенное дыхание перешло на хрип.

Дом сидел, раскинув ноги, уронив голову на грудь, и зажимал обеими руками рот. Его лица никто не видел.

Дом плакал. Плакал от злости.

– Я больше ни на минуту не останусь с этим ублюдком! – воскликнул он.

Сидя на поваленном дереве, Люк слышал доносившийся из-за деревьев высокий и пронзительный голос Дома.

– Пусть валит в другую сторону… Не, я пас… Это не на вас напал этот ублюдок… Этот неудачник чокнутый. Он всегда был таким. Вот почему не может и пяти минут удержаться на одной работе. Вот почему он всегда один. Логично? Мудак он. Не собираюсь больше терпеть этого тупого ублюдка. Кому нужен этот инфантил? Не, с меня хватит.