– Что с ней приключилось? – осведомилась старушка, как только вошла в комнату. Сейчас она выглядела прямо как заправский доктор: строгий белый халат, собранные в хвост волосы, очки с толстыми линзами в круглой оправе и свисающей с шеи стетоскоп. Да и действовала соответствующе: не дожидаясь ответа, быстрым шагом подошла к Элизабет, прощупала пульс, послушала дыхание, осмотрела рану и, несколько расслабившись, посмотрела на демонслеера.

Клаус только раскрыл рот, чтобы всё прояснить, как его перебил Филип, дотошно перебирающий одинаковые на вид склянки:

– Это сильно действующий яд. Нужно приготовить противоядие.

– Какой яд?

– Я подозреваю, что слёзы кореглаза.

– Так и есть, – несколько недовольно подтвердил его догадку великан, слегка раздражённый тем, что ему снова не дали высказаться. Но с другой стороны – чего он ожидал, оказавшись в семье врачей, которые по всей видимости хорошо знали своё ремесло.

– Филип отправляйся на кухню и приготовь настойку…

– Из жёлтого цикория и… горькой полыни, – найдя наконец пузырёк с экстрактом последней, закончил за бабушкой мальчик и, сорвав с верёвки несколько одуванчиков, умчался корпеть над противоядием.

– Всё то ты знаешь, шалопай, – недовольно пробурчала ему в спину старушка, но по подскочившим вверх уголкам морщинистых губ Клаус с уверенностью мог сказать, что она гордится внуком. – А я пока позабочусь о её ране. Необходимо полностью вымыть из неё все остатки яда и хорошенько продезинфицировать.

– С ней точно всё будет хорошо? – угрюмо поинтересовался облокотившийся о дверной косяк мечник, с недовольством наблюдая за сменившим быстрый шаг неспешным шарканьем пожилой докторши до одной из тумбочек.

– Если девочка дожила до сюда, – невозмутимо ответила та, открывая первый отсек и доставая оттуда упаковку резиновых перчаток, – то доживёт и до рассвета. Лиза – криолис, она сильная, справится.

Старушка подмигнула хмурому великану и отточенным годами движением надела перчатки на руки, после чего взяла железный лоток и начала собирать в него все необходимые вещи. Как только всё было собрано, она подошла к койке с пациенткой, поставила лоток у изголовья, а для себя приготовила низенькую табуретку.

– И как же до такого дошло? – поинтересовалась она у Клауса, аккуратно убирая миниатюрным пинцетом плёнку с раны. В ответ на это порез разразился нелицеприятной буро-жёлтой жидкостью. Старушка быстро убрала её кусочком ваты.

– Бунт на корабле, – мрачно усмехнулся демонслеер.

– Бунт на корабле, – врачевательница обмакнула деревянную палочку с намотанным на конце куском бинта в пузырёк с прозрачной жидкостью, – бывает только на пиратских суднах. Уж поверь моему богатому полевому опыту, – насмешливо добавила она, с тщательным усердием отчищая рану от всякой инородной гадости.

– И где же получался этот опыт?

– Под боком у Роджера, – горделиво поделилась старушка, покончившая с вычищением и теперь продевающая нить в ушко изогнутой полумесяцем иголки.

– Чешешь, – недоверчиво бросил Клаус. – Больно ты молода для той, кто пиратствовал в море пятьдесят с лишним лет тому назад.

– А ты знаешь, как польстить даме, – старчески хохотнула пиратка в отставке, стягивая разрезанную щеку идеально ровными стежками. – Но ты прав, мне действительно было всего шестнадцать лет, когда я попала на корабль Роджера. Эх золотые были времена… – ностальгически протянула она, затягивая последний узелок, и мелодичным щелчком ножниц обрезала нитку.

– Значит, ты уже вторая моя знакомая, которая знала Роджера лично.

– Вторая? – удивлённо переспросила пожилая женщина, обернувшись на гостя с приклеенным к кончику указательного пальца распечатанным пластырем.

– Да, мой бывший капитан – его внучка.

– К-как внучка?.. – совсем уж опешила старушка широко разведя руками в стороны, отчего ненадёжно прицепившийся пластырь отправился в свободный полёт до тех пор, пока не прилепился к полу. – Его жену и ребёночка ведь пираты же…

– Не родная внучка, – поспешил внести ясность Клаус, пока его собеседница ещё чего себе не навыдумывала. – Он приютил её совсем ещё крохой и растил до тех пор, пока его не схватили дозорники и не устроили показательную казнь.

– Первый раз об этом слышу… – рассеяно пробормотала бабушка и повернулась к пациентке, чтобы доделать свою работу. Она быстренько выдавила на сложенную квадратиком марлю горстку мази из тюбика, приложила её к ране и, откупорив новый пластырь, надёжно зафиксировала им повязку.

– Неудивительно, – Клаус освободил проход для возникшего в дверях с кружкой горько пахнущего отвара и широкой деревянной ложкой в руках Филипа. Войдя, он не мешкая направился к Элизабет. – Об этом знал только я.

– Пои её каждые три полных переворота часов, – уступив табуретку внуку, дала последнее наставление старая врачевательница, снимая с узловатых рук перчатки, после чего прошла до больших песочных часов, по стойке смирно стоявших на рабочем столе, пододвинула их так, чтобы были видны Филипу, и перевернула. – А я пока побеседую с нашим гостем, – она поравнялась с великаном, подхватила его под локоть и повела на кухню.

– И о чём же ты хотела поговорить? – спросил мечник, присаживаясь на одну из лавочек стоявшего в центре кухни деревянного стола-скамейки.

– Расскажи мне о внучке Роджера, – попросила старушка, наливая себе в глиняную пиалу приятно пахнущий травами чай. Наполнив её до краёв, она жестом предложила и Клаусу, но тот отрицательно покачал головой. Пожилая женщина неопределённо пожала тонкими плечами и, взяв ёмкость с ароматной жидкостью, расположилась на противоположенной от демонслеера лавочке.

– Морганна была точной копией своего названого деда, если верить её же отзывам о нём. Была одержима той же мечтой, что и он, и даже вышла в море на оставленном им корабле под его же старым, изъеденным по краям насекомыми флагом.

– Глупая… – неумолимо выцветавшие под гнётом старости глаза наполнились сочувственной печалью. – Выйти в море под ним сейчас – навлечь на себя беду и клеймить грудь пожизненным ярмом преступника. Эх, – не уступающий глазам в печали вздох вырвался из груди, когда-то сводившей с ума сотни мужчин, – если бы Роджер знал, во что в итоге выльется его детище, стал бы он создавать его?..

– Это просто чёрная тряпка с изображением оскаленного черепа и двух скрещённых костей, созданная с целью отпугнуть настоящих разбойников, – резко высказался Клаус, за прошедшие годы так и не сумевший проникнуться всей той романтикой, о которой ему постоянно талдычила Морганна с буквально-таки полыхающими фанатизмом глазами. Да великан даже готов был поклясться, что в такие моменты они светились не хуже кошачьих, разбавляя тягучий полумрак её спальни.

В полном молчании старушка бесшумно отхлебнула несколько глотков травяного настоя из пиалы, после чего пронзительным таким – в котором легко угадывались нотки неодобрения – взглядом смерила черноволосого юнца перед собой.

– Ты глубоко заблуждаешься. Не знаю, сколько правды тебе известно, но у этого флага есть и другие предназначения. Во