— Спасибо, — схватила бокал и приложилась сразу же. День и правда выжал меня.

Несмотря на некую недоверчивость (ведь мне казалось, что он будет блюсти порядок, с первых часов заставит создавать ему соответствующую репутацию и прочие радости семейной жизни), с радостью приняла тот факт, что шампанское — это то самое необходимое сейчас.

Один глоточек, второй, и дальше меня уже меньше волновали шипящие вокруг змеи. За одним бокалом пошел следующий. Люди громко кричали тосты, вопили «Горько». Каждый раз нам приходилось целоваться. Хотя, наверное, приходилось Каину, а я вот испытывала странные чувства на этот счет. Ловила себя на мысли, что все чаще жду этих ненормальных выкриков…

Я напилась. Просто напилась и несу чушь. Пока в голове.

На смену успокоению пришла печаль, грусть вселенского масштаба. Беспочвенная по сути своей. Ведь я на финишной прямой, совсем чуть-чуть и смогу забрать Мишку. И вроде радоваться же надо, а меня размазало на чужом празднике жизни. Надутом, словно мыльный пузырь.

— Когда я давал тебе выпить, рассчитывал, что ты будешь закусывать, женушка ты моя ненаглядная.

Перевела потерянный взгляд на радостного Руслана и закусила губу. На языке отпечатался его аромат. Он скользил внутри меня и сводил с ума. Настя, прекрати нести бред. Ты пьянь болотная.

Схватив стакан с водой, жадно отхлебнула побольше жидкости, уповая, что она сможет привести меня в нормальное состояние.

— Извини, — прошептала тихо.

— Ешь давай, — Руслан наложил целую гору продуктов в мою тарелку. И надо быть китом, чтобы осилить все сразу.

На мой умоляющий взгляд он лишь злобно сдвинул брови, всем своим видом намекая на непоколебимость решения. Окей. Надеюсь, он дальше не будет заставлять меня есть.

Еда оказалась божественной, но много в меня, как и ожидалось, не влезло. Естественно, если ты периодически ограничиваешься одним приемом пищи, вот такой пережор ничем хорошим не закончится.

Видимо, по моему лицу стало понятно все и даже больше, так что спустя полчаса Каин прошептал мне на ухо:

— Я сейчас попрощаюсь, вызову машину и поедем домой, — низкий баритон стал причиной множества мурашек, взбудораживших тело.

Домой. Мы поедем домой.

Внезапно до моего уха донеслось улюлюканье толпы. Все они наперебой жали руку Руслану и загадочно улыбались мне. Кроме женщин. Их взгляды я ощущала нутром. Прожигающие и завистливые.

Естественно, Руслан был довольно лакомый кусочек, красивый, богатый и при звании. Я уже молчу про остальные «плюшки». Отложив вилку в сторону, попыталась принять непринужденный вид. Легкое головокружение никак этому не способствовало.

— Настенька, вы прекрасны. Склоняю голову еще раз! — друг Руслана опять нарисовался возле меня, схватив за руку. Я не хотела сейчас разговаривать, потому что меня начинало мутить. — Очень жаль, что вы так рано покидаете нас!

— Но, с другой стороны, дети сами себя не настругают, — злобно прошипела не пойми откуда взявшаяся спутница одного из «взрослых», то есть «старых», мужчин. Присоска, как я их называю.

Если бы сейчас и так не была красная, покраснела бы наверняка. Жар в теле достиг максимальной отметки. Друг Руслана отреагировал молниеносно.

— А зависть очень плохое чувство, Слава, — процедил мужчина и утешительно сжал мою похолодевшую ладошку.

Вот бы меня вывернуло на эту красотку. Плевать на последствия, но смыть с «морды лица», как говорила моя мама, довольную усмешку хотелось до трясучки.

Головокружение усиливалось, и спинка стула перестала быть такой уж устойчивой. Если бы Каин не подошел со спины, я бы точно стекла на пол.

— Тебе плохо? — прошептал на ухо, я слегка мотнула головой.

Он сразу же поднял меня на руки, кинул что-то другу и понес меня на улицу. Я уткнулась в широкую шею и в миг расслабилась. Сквозь дурман и вялость ощущала стальные оковы вокруг тела. Не сжимающие, а уверенно поддерживающие.

И такой же уверенный и властный аромат самого мужчины. С непоколебимой аурой величия.

Я пьянь.

НАСТЯ

На следующее после свадьбы утро меня разбудили яркие солнечнее лучи, настойчиво ворвавшиеся в комнату сквозь неплотно зашторенное окно. И никогда еще утро не было настолько гадким. Голова раскалывалась на сотни мелких частей, словно на ней всю ночь по меньшей мере чечетку отбивали, в горле першило, будто не пила как минимум неделю, одновременно подхватив ОРВИ, во рту же словно кошки нагадили. Так плохо я себя за всю свою жизнь не чувствовала, даже тогда, когда слегла с гриппом и температурой под сорок. С трудом приподнявшись на кровати, огляделась вокруг и сердце забилось в тревожном ритме. Потому что вокруг была чужая комната и лежала я на чужой кровати — на кровати Руслана.

В панике попыталась вспомнить что было ночью и как далеко все зашло, но как ни старалась, ничего путного не вспомнила. Только какие-то вспышки, обрывки фраз, которые никак не хотели складываться в пазл. Последнее, что я помнила, это то, как Каин подливал чего-то в мой бокал, а потом пустота.

Вообще ничего. Черная дыра, блин. Я же не пила никогда, даже от шампанского по праздникам отказывалась, и не зря, видимо, отказывалась, потому что, судя по нынешнему моему состоянию, пить мне категорически и абсолютно запрещено, а о последствиях этой попойки даже думать страшно.

Откинув одеяло и зажмурившись, чтобы не видеть этого позора, ощупала себя и выдохнула с облегчением, когда нащупала тонкую материю. Ну слава Богу, одета. Правда облегчение мое было не долгим, стоило мне понять, что белья на мне все-же нет и вообще, кроме огромной мужской футболки ничего нет — тело сковала паника, а подступившая к горлу тошнота делу вот вообще никак не помогала.

Я и о головной боли вмиг забыла и ломоте в теле, все мои мысли свелись лишь к одному: добежать до уборной. Так быстро, наверное, даже сонник не бегал, и как же я была рада факту, что у комнаты Каина был свой отдельный санузел. Дверь которого была приветливо открыта.

— Никогда, больше никогда, — повторяла себе словно мантру, пока выворачивала содержимое своего пищеварительного тракта. Боже, как же все это мерзко и противно. Ну зачем я вообще влила в себя такую дозу. Теперь вот не помню еще ни черта, а хорошо бы вспомнить.

Потому что оказаться в кровати фиктивного мужа в его одежде на голое тело вот совсем не радостное открытие с утра, а идти и требовать пояснений на этот счет как-то стыдно. Вот так я и сидела на холодном кафельном полу, наверное, добрых полчаса, силясь вспомнить продолжение вчерашнего вечера или хотя бы какой-то намек на это самое продолжение. И как водится, ни фига я не вспомнила, совсем, чистый лист. Только сидела и краснела, представляя картины, что подкидывал мне воспаленный с похмелья мозг. И не то чтобы эти картины мне совсем не нравились, но…