училась плохо, в основном на тройки. Молчаливая и тихая, она готова была часами сидеть и слушать рассказы бабушки. Не ребенок, а мечта, но Эле тихий нрав и примерное поведение Ларочки не нравились.

- Как жить то будет? Такую тихоню в жизни быстро затрут на вторые роли. Все твое воспитание – кидала дочь очередной упрек.

Таня долго терпела, в основном ради встреч с Ларочкой. Но со временем и внучка стала отдаляться. Таня вдруг почувствовала себя старой и ненужной и стала реже приходить, а потом и совсем перестала.

- Чего к дочери то перестала ходить? Все на лавочке с нами, а раньше то тебя и не видели во дворе? – интересовались любопытные соседки, им до всех и до всего было дело.

- Ноги болят, далеко ходить тяжело стало. Пусть сами приходят.

- Ой, не жди, не придут. У них другие дела и интересы – старушки сочувственно кивали. Каждая из них пережила эту маленькую трагедию, когда внуки подросли.

Уехать бы в деревню, в лес. Так она думала, просиживая по полдня у окна в окружении столетников, которые несмотря на обрезание, росли еще быстрее и гуще.

- Мама, может тебе и правда к тетке Ольге уехать. Пожить там немного, помочь, ведь она уж совсем старая – Сергей частенько подкатывал к ней с таким предложением. Таня прекрасно понимала, что это не забота об Ольге, а желание отделаться от нее.

- Ольга пока на своих ногах, а если надоела вам – так и скажите. Твоей Гале я как кость поперек горла. Вроде не лезу в ваши дела, а все спокойно не живется.

Ей обидно было до слез ощущать себя ненужной. Как старая вещь – поносили и отложили в дальний угол. Иногда эта уютная комнатка казалась ей склепом, где она умрет всеми забытая и никому не нужная.

Глава 13

Я помню всё. Никто не торопился,

А мир был юным, тёплым и живым.

Мне было шесть, и мир ещё светился

Сам по себе, и я владела им. (Е. Касьян)

Вот так незаметно рвутся родственные связи, мельчают чувства как река, вчера еще глубокая и быстрая. Если не трудиться и время от времени их не углублять как речное дно – застрянешь в песке и в иле мелочных обид.

Она сама во всем виновата. Можно молиться каждую ночь, но это уже ничего не изменит. Сын рядом за стенкой. Скоро прозвенит будильник и начнется обычное утро. Беготня в ванную, привычный утренний ритуал приготовления завтрака. Она будет прислушиваться к этим знакомым звукам еще острее ощущать свое одиночество. Ведь не стены комнаты их разделяют, все намного сложнее. Те незримые стены, что их разделили, она воздвигла сама.

- Твоя мать меня в упор не замечает.

Галчонок кричала как на базаре, чтобы Таня в своей комнате обязательно услышала. Она почти сразу поняла, что мира с этой невоспитанной женщиной у них не будет. По утрам, сталкиваясь с ней в кухне или в коридоре, она могла бы первая поздороваться, но замкнулась в своей неприязни и брезгливости. Конечно, было проще обсуждать недостатки невестки с соседками у подъезда.

Сергей поначалу переживал и извинялся, потом привык и перестал замечать. Она тоже перестала обращать внимание, так продолжалось долго, пока в семье сына не появился ребенок.

Таня ради внука готова была примириться с невесткой, вот только Галчонок в упор не замечала попыток к сближению. Они уже давно жили как соседи по коммуналке, так с чего бы им менять отношения?

- Мама, ты пойми, Гале сейчас тяжело, она на время переедет родителям. Ее мама поможет с Сашей.

- Так я предлагаю вам свою помощь и уезжать не надо.

- Галя так решила, не время настаивать и искать виноватых.

Таня понимала, что ничего уже не изменить и внука ее лишат. Лишат возможности видеть, как он начнет ходить и говорить. Лишат радости совместных прогулок и общения.

- Мама, надо потерпеть, скоро все наладится – Сергей успокаивал больше себя, чем ее. Ведь прошел год, а Галчонок вроде и на развод не подавала, но и жить вместе отказывалась.

Таня видела, что долгожданный ребенок не принес счастья и мира в их дом. Напротив, он только ускорил разрыв.

- Баба с возу – кобыле легче - смеялись жизнерадостные соседки. У каждой из них имелась невестка, и они думали, что это счастье великое жить отдельно. Вот только невестка провела черту, за которой вместе со свекровью остался и муж. Кончилось тем, что Сергей переехал в дом тещи. Потом они много раз разъезжались и съезжались, но чем старше становился Саша, тем реже Галчонок появлялась у них в доме. Порой, Таня удивлялась, как ей не надоест постоянно метаться между двух домов, а еще удивлялась терпению сына. Очень он любил свою жену, жаль она не ценила этого.

- Бабушка, почему у тебя нет телевизора? Тебе надо обязательно купить цветной телевизор.

Ларочка уже работала, но находила время, чтоб забежать к Тане. Они пили чай на кухне с сушками и печением. Ларочка любила овсяное, а Таня сухое - «Мария» называлось. Потом в девяностые все печение пропало куда-то, а когда появилось – это уже было совсем другое по вкусу печение.

- Да зачем мне? Я газеты выписываю, а чего там интересного показывают по телевизору?

- Там Чумак и Кашпировский выступают со своими сеансами. Людей лечат, многим помогает. У тебя вон ноги больные, вдруг бы помогло.

- Не верю я в этих новоявленных целителей, лучше уж в церковь схожу и свечку поставлю.

- Значит, в телевизор не веришь, а в церковь веришь? Космонавты уже давно доказали, что на небе и в космосе Бога нет. Он только на иконах нарисован – вот вы в них и верите.

В церковь сходить ее подбила Семеновна. Как-то встретила ее на Пасху, та и зазвала ее яйца освятить.

- Кулич еще купи и тоже осветим.

- Да где я его куплю – удивилась Таня. Тогда, в конце восьмидесятых, такого не продавали.

- Булочку сладкую с маком купи – вот и будет тебе кулич. Святой воды бутылочку еще попроси – самое то, по ложечке натощак и будешь весь год здорова.

Таня уже с трудом тогда ходила, колени не давали покоя ни днем, ни ночью. Вот и решила попробовать, вдруг права Семеновна и Бог ей поможет