Князю Эстляндскому, Лифляндскому, Курляндскому и Семигальскому, Самогитскому, Белостокскому, Корельскому, Тверскому, Югорскому, Пермскому, Вятскому, Болгарскому и иных;

Государю и Великому Князю Новагорода Низовския земли, Черниговскому, Рязанскому, Полотскому, Ростовскому, Ярославскому, Белозерскому, Удорскому, Обдорскому, Кондийскому, Витебскому, Мстиславскому, и всея Северныя страны Повелителю;

Государю Иверския, Карталинския и Кабардинския земли и области Арменския; Черкесских и Горских Князей и иных Наследному Государю и Обладателю;

Государю Туркестанскому;

Герцогу Шлезвиг-Голстинскому, Стормарнскому, Дитмарсенскому и Ольденбургскому,

Цезарю Рима, Хану Ханов, Великому Султану Анатолии и Румелии,

Императору Трех Городов — Константинополя, Эдирне и Бурсы,

Владыке Обеих Земель и Обоих Морей,

Покровителю всех правоверных,

Покровителю двух святых городов — Мекки и Медины и прочая, и прочая, и прочая,

Ее Высочайшее Величество Елизавета Английская, Божьей милостью Королева Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии и других ее Царств и Территорий, Глава Содружества, Защитница Веры, Самодержица Орденов Рыцарства

От своего имени и от лица всех жителей Британского содружества

Сим ответственно заявляем:

1. Король Афганистана Гази-шах, несмотря на то, что земля его не входит в Британское содружество наций, а его подданные не являются нашими подданными, находится под нашим высочайшим покровительством и защитой, а его земли следует рассматривать как земли, в которых Британское содружество имеет явные и неоспоримые преимущества.

2. В случае объявления войны королю Гази-шаху со стороны Российской империи либо кого-то из ее вассалов, все страны Британского содружества объединятся в стремлении не допустить враждебной аннексии территории Афганистана и установления там иного режима власти.

3. Во избежание военной конфронтации, не нужной ни одной из сторон, предлагаем прекратить подготовку к вооруженной агрессии против Афганистана и отвести войска от афгано-персидской границы не менее чем на пятьдесят морских миль.

Писано в Лондоне 18.06.2002 г.

Заверено Лордом — хранителем Печати

Елизавета.

Я перечитал это раз. Потом еще раз. Потом еще. Не укладывалось в голове. Столь наглая и неприкрытая ложь в сочетании с угрозой требовала достойного ответа.

— Вы читали это сами, сэр?

— Увы, нет, милорд.

— В таком случае — извольте ознакомиться, сэр.

— Уместно ли это, сэр? — поднял брови сэр Уолтон.

— Уместно, милостивый государь, уместно. Порядок передачи избрали не просто так, и мне сегодня писать послание на Высочайшее имя. Прочтите же!

Сэр Уолтон достал что-то типа лорнета, неловко держа послание перед глазами, быстро его прочел. Затем вернул мне.

— Нельзя сказать, что я этого не ожидал, сэр.

— Сэр, это наглая и неприкрытая провокация, не побоюсь столь жестких определений. Вы, должно быть, понимаете, что тот, кто разговаривает с Россией и с ее Государем в таком тоне, сильно рискует, кем бы он ни был.

— Сэр, возможно, нашим министрам следует определиться с реакцией на это?

— Определяться будем прежде всего мы, сэр! Это послание появилось не просто так! Кто-то положил на стол Королеве информацию о том, что готовится вооруженная агрессия. Кто-то убедил ее написать послание сие — и я со страхом, признаюсь, представляю реакцию Государя на это послание. Сэр, что вам известно об этом?

Британец, видимо, не ожидал такого напора с моей стороны — какое-то время он сидел молча, продумывая ответ.

— Сэр, это послание и в самом деле явилось результатом долгого и тщательного расследования с проверкой поступивших фактов.

— Проверкой фактов? О каких фактах вы говорите, сэр? Вы говорите о фактах — можете мне представить хоть один факт, неопровержимо говорящий о том, что готовится вторжение?

Британец ощетинился.

— Сэр, я не обязан вам ничего доказывать!

— Сэр, вы желаете потребовать паспорта?[16]— не остался в долгу я.

Сэр Уолтон снова погрузился в раздумья.

— Господин Воронцов… Я могу дать вам некую… информацию, подтверждающую правдивость моих слов и справедливость наших опасений… — сказал он, — но не здесь. Эта информация ни в коем случае не должна покидать стены британской дипломатической миссии, иначе это будет преступлением против Короны. Но я ознакомлю вас с некоторыми документами, сэр, хотя бы потому, что не хочу получать паспорта.

— Вот как?

— Сэр, я хочу вас пригласить в британское посольство. Только там я вас смогу ознакомить с этой информацией, не вынося ее из здания.

О как! Среди нижних чинов в таком случае говорят — сам-то понял, что сказал?

— Сэр, учитывая тон и характер письма, а оно представляет собой не что иное, как ультиматум, мое посещение британского посольства напрочь исключается до тех пор, пока поднятые в ноте вопросы не получат должного разрешения. Вы понимаете, сэр, что вы угрожаете Российской империи войной?

— Сэр, скорее это вы угрожаете нам войной. Мне поручили передать кое-что вам на словах, чтобы вы ознакомили с этой информацией тех, кого сами посчитаете нужным ознакомить. Старший из принцев Британии, принц Николас, изъявил желание проходить военную службу не на островах, а там, где опасность максимальна, дабы своим мужеством подать пример подрастающему поколению британцев. Ее Величество не смогли отказать внуку в его желании, и два дня назад он прибыл для прохождения военной службы в лагерь британской армии на базе Баграм.

Как бы я ни относился к британцам, но не уважать их в такие моменты было нельзя. Правда, и цесаревич Николай не только служил в десанте, но и не колеблясь пошел на штурм захваченной террористами атомной станции, нарушив прямой запретительный приказ Генерального штаба. Он рискнул и выиграл, освободил станцию и остался в живых.

— Сэр, это совсем недалеко от Туркестана. Да и места там, признаюсь… опасные. Там стреляют и стреляют много.

— Стреляют из оружия, которое вы туда поставляете, сэр. Но мужчины из рода Виндзоров никогда не кланялись пулям и никогда не уклонялись от опасности. Мужчины из рода Харрисов — тоже.

Думаете, мне стало стыдно? Ничуть. Весь стыд сгорел у меня в Бейруте, в расстрелянном и сожженном городе, потерявшем за несколько дней десятки тысяч человек. Стыда больше не было — была лишь ненависть к врагу. И со временем она не ослабевала.