— Кто бы сомневался, — усмехнулся Марино. — Нет, синьор, спасибо, но мне нечего от вас всех скрывать или чего-либо стыдиться, в отличие от некоторых молодых людей…

Он весь сжался внутри, стараясь не показывать этого внешне. Что еще задумал этот проклятый Марино? Бросил взгляд на кузину, но она, однако, совсем не смотрела на него: зарылась лицом в букет и вдыхала аромат бутонов.

— Синьорина, — тут Тони опустился на одно колено. Бланш ахнула. — Я люблю вас. Поверьте, люблю всем сердцем, это любовь с первого взгляда. И я рад, что признаюсь вам в своих чувствах в присутствии ваших родных. Надеюсь, это еще больше укрепит их веру в то, что намерения мои серьезны. Я люблю вас и мечтаю видеть вас своей женой.

В комнате повисла пауза. На лице Бланш застыло удивление, отец в восхищении смотрел на коленопреклоненного Марино, а кузина… На миг она взглянула на него из-за своего букета. Просто взглянула и отвела глаза. Как будто знала, что он снова струсит, и не желала видеть это в его взгляде. У него внутри все похолодело. Опять! Опять этот Марино, опять провокация с его стороны… Если вчера на празднике он выкрутился, то что ему делать сейчас?!

— Я благодарна вам за признание, Тони, — нарушила тишину кузина. — Вы достойный молодой человек, и любая девушка была бы счастлива… Но поймите меня, пожалуйста. Я не могу ответить на ваши чувства и никак не могу стать вашей женой. Простите меня.

— Милая, не торопись с выводами, — вмешался отец, и он ушам своим не поверил: отец же явно был доволен тем, с каким достоинством она отказала Марино, так что он делает?! А отец продолжил:

— Я имею в виду лишь то, что Тони мне очень нравится, он действительно серьезный парень. Разумеется, ни о каком браке сейчас не может быть и речи, ты еще слишком молода, но в будущем…

— Дядя, я не могу…

— Не перебивай меня, дорогая. Я просто советую вам обоим попробовать построить отношения. Как у вас, молодых, это теперь называется? Повстречаться, вот! Вдруг что-то и выйдет.

— Спасибо, синьор! — с жаром ответил Марино. — Позвольте пожать вашу руку!

— Да ладно тебе, — отец был польщен, — последнее слово все равно за моей племянницей. Я только высказал свое мнение.

— Это невозможно, — кузина покачала головой, — если я не полюбила сразу, то искусственно вызвать это чувство не получится.

— Согласна с тобой полностью, — вдруг произнесла молчавшая все это время Бланш, — это как искра: если не вспыхнет сразу, то потом уже точно ничего не возгорится. Не стоит и пытаться.

— О, женщины! — воскликнул отец. — Неужели не оставите парню ни малейшего шанса?

— Тони, я не хочу вас ни обманывать, ни мучить в дальнейшем, — мягко сказала кузина, — но я никогда не смогу полюбить вас.

— Я все понимаю, синьорина, я все понимаю, — Тони поднялся, наконец, с колен, — и все прекрасно вижу. Жаль только, что все вокруг остаются слепыми!

— Эй, парень, ты о чем? — удивленно спросил отец.

Кузина встала со стула:

— Тони, пожалуйста, не надо…

И тут терпение у него лопнуло.

— Синьор Марино, я прошу вас покинуть наш дом, — сказал он, поднимаясь, — по-моему, все уже сказано.

— Вы так думаете? — скривился Тони в усмешке. — Мне кажется, я должен кое-что рассказать этим милым людям, кое-что, о чем они и не догадываются. А я все сразу понял, синьор, и готов поспорить, стоит мне продолжить…

— Убирайся! — вскричал он. — Никому не интересны твои грязные домыслы!

— Да что происходит? — вмешался отец. — Объясните мне оба!

— Дядя, не стоит так нервничать, все в порядке, — кузина подошла ближе. — Тони уже уходит. Так ведь, Тони?

— Ваше слово — закон для меня, синьорина, — Марино отвесил ей поклон. — Но, поверьте, вы заслуживаете лучшего! И на месте этого… — он запнулся, — вы понимаете, о ком я говорю, я вел бы себя иначе. Я ухожу, но знайте, что всегда можете на меня рассчитывать. Я убью каждого, кто обидит вас! Прощайте.

Марино стремительно вышел из столовой. Кузина, закусив губу, смотрела только на него. Глаза ее были полны слез.

— Детка, да что с тобой? — с тревогой спросил отец. — Немедленно объясните мне, о чем толковал этот парень!

Он вновь почувствовал себя трусливым подонком, но не мог, просто не мог заставить себя открыть рот и выложить отцу и Бланш всю правду о них.

— Милая, не хочешь поговорить со мной? — негромко спросила у нее Бланш. Кузина покачала головой и села на свое место.

— Ничего не понимаю, — сердито пробурчал отец. — Но раз вы не хотите ничего мне рассказывать, то давайте пить чай!

— Выйду в сад, — вдруг сказала кузина, — глотну воздуха.

— Накинь что-нибудь, дождь еще капает, — сказала ей Бланш. Она кивнула и встала из-за стола.

— И я выйду, — заявил он и решительно последовал за нею.

Он нашел ее у клумбы с розами, за углом коттеджа.

— Как ты? — с деланно веселым видом спросил он. — Голова прошла?

Она вздрогнула и обернулась:

— Мне уже лучше, спасибо.

— Я насчет вчерашнего, — замялся он. — Как-то некрасиво вышло, прости, пожалуйста.

— Как тебе визит Тони? — она не обратила внимания на его извинения.

— Отвратительно. Еще раз увижу его рядом с тобой — убью! — он неуклюже попытался пошутить.

— Может, мне стоило принять его предложение? — как будто у себя самой спросила она, даже не глядя в его сторону.

Это разозлило его.

— Ты с ума сошла? Нарочно так говоришь, да? Хочешь, чтобы я ревновал? Да я и так ревную, черт возьми! А этот подлец чуть не раскрыл нашу тайну…

— Лето кончается, — казалось, она его не слышала, — уже прямо пахнет осенью, чувствуешь?

Он пожал плечами.

— Я сказала, что лето кончается. Неужели тебе нечего ответить? — дрогнувшим голосом спросила она, глядя на него в упор своими огромными глазами.

— Слушай, ну кончается, да и пусть себе кончается, — с беспокойством ответил он. — Что на тебя нашло? Ты здорова?

— Вполне! — крикнула она. — Здорова! Что тебе надо от меня?!

— Не кричи так, я вовсе не хотел тебя обидеть, — сказал он, озадаченный ее поведением, и протянул к ней руку. Она отскочила, словно ее ошпарили:

— Не трогай меня, пожалуйста! И вообще: оставь меня в покое и уходи в дом!

Он рассердился:

— Ты скажешь мне, в чем дело! — шагнул к ней и схватил ее за руки. Почувствовал, что ее бьет мелкая дрожь.

— Оставь меня, прошу… — прошептала она. Потрясенный, он отступил. Кузина закрыла лицо руками и неожиданно разрыдалась. Он стоял в полной растерянности, глядя на нее, не зная, что делать: с опаской и недоверием всегда относился он к женским слезам и до жути боялся их. Но тут плакала она… Волна нежности затопила его: он снова шагнул вперед и заключил ее в объятия: