прикосновение не перекликалось с тем, что звучало в голосе.

Он очертил пальцем моё лицо. Медленно, как охотник, уверенный, что добыча уже никуда не денется. Сердце невольно затрепетало, тепло внизу живота, зародившееся с первым его касанием, устремилось к груди, заставило меня задрожать. Данил склонился ближе. Я поймала его выдох и, вопреки здравому смыслу, приоткрыла губы.

– Мама! – голос сына мгновенно привёл меня в чувство. Раздался топот ног, он направлялся к лестнице…

Оттолкнув Данила, я села на пол. Судорожно одёрнула задранную выше груди футболку и гневным взглядом указала в сторону кухни. У Данила хватило ума промолчать.

– Мам, почему ты на полу сидишь? – Мирон уже собирался сбежать вниз. Я поднялась и пошла к нему, проигнорировав поданную руку Данила. Мирон открыл было рот, посмотрев на поваленный мотоцикл, на меня, на Данила, но я поспешно развернула его к комнате.

– Ты зачем встал?

– Я не встал. Что-то упало, и я… Мам, почему вы дрались?

– Мы не дрались, Мирон.

– Дрались, – упрямо возразил сын. Оглянулся и, хмурясь, стал рассматривать первый этаж. Пришлось снова подтолкнуть его вперёд.

– Иди спать.

– Я уже не хочу, – сказал он и тут же зевнул.

Не ответив, я отвела Мирона к постели, уложила и укрыла его. Положила под бок купленного по пути домой плюшевого кота с розовым носом и непомерно длинными лапами. Мирон подмял подушку. Хотел что-то сказать, но я приложила палец к его губам.

– Спи, – шепнула я ему. – Всё завтра. Если пообещаешь, что будешь спать, я придумаю нам что-нибудь интересное на выходные. – Спи.

* * *

Данил сидел за кухонным столом. Когда я спустилась, он одарил меня тяжёлым взглядом. Ничего не сказав, я достала из шкафчика аптечку.

– И с какими чертями ты воевал? – сняв крышку с аптечки, я показала на его руки. – Только не говори, что это твоя невеста постаралась. Не поверю.

Поморщившись, Данил сжал и разжал кулак.

– Мирон, значит?

– Помой руки, – проигнорировав вопрос, сказала я жёстко. Данил не шелохнулся. – Либо ты моешь руки, либо сию же секунду выметаешься отсюда. Выбирай.

Просидев ещё некоторое время, он, прихрамывая, подошёл к раковине.

– С ногой что? – спросила я.

– Когда у него день рождения? – ответил он вопросом на вопрос.

Гнев подпитывал упрямое желание промолчать. Но в этом не было смысла. Если он узнал, где мы, узнает и остальное.

– В конце мая. Двадцать шестого.

Данил поморщился, стоило мне, смочив ватный тампон, провести по содранной коже ладони. Чертыхнулся сквозь зубы. То ли так жгло рану, то ли сложил два плюс два. Поднял на меня взгляд, но я ничего не сказала. Семь лет назад у меня было для него много слов, шесть тоже. И даже пять. А теперь не осталось ничего.

В тишине я обработала его руку. На безымянном пальце была глубокая царапина, и я, хорошенько промыв всё от грязи, полезла за пластырем. Вытащила один и заклеила ранку.

Данил хмыкнул. Посмотрел на руку. На пластыре, кольцом обхватившем безымянный палец его правой руки, красовался мультяшный пёс Гуффи.

Ничего не говоря, я достала ещё один и, протерев ранку на щеке, заклеила и её.

– Агния, – Данил перехватил мою руку.

– Отпусти, Данил.

Наши взгляды встретились. Нехотя, он разжал пальцы и повернулся к лестнице. Я тоже услышала шум.

– Тебе пора, – сказала я за несколько секунд до того, как Мирон спустился вниз.

Он посмотрел на сына. На меня. На руку. И затем встал.

– Я не хочу спать, – заявил Мирон, подойдя к нам. – Я с вами хочу.

– Дядя Данил уже уходит, – сказала я твёрдо.

– Дядя Данил?

– Привет, – Данил протянул Мирону руку. – Мама нас друг другу так и не представила. Меня зовут Данил.

– Мирон, – важно ответил сын. – Ты уже уходишь?

Я подобралась, предчувствуя подвох. Данил глянул на меня.

– Да, – ответил он Мирону. – Но я ещё зайду.

– Когда?

– Скоро, – опять на меня. – Очень скоро.

Глава 8

Данил

Отклеив с щеки пластырь, я хотел швырнуть его в кучу бумаг. Но не швырнул. Приклеил на край стола и, как последний кретин, уставился на мультяшного пса.

Нахрена припёрся в офис вместо того, чтобы поехать домой, сам не знал. Всё эта рыжая зараза. Последние сомнения в том, чей это пацан, рассеялись.

С шумом втянув носом воздух, я погладил пальцами пластырь и сжал кулак с ещё одним. Мрачно усмехнулся.

На утро батя назначил совещание в узком кругу. Явиться в таком виде было бы самое то. Чёрт! Стоило сесть на байк, волна адреналина разбудила спавшие инстинкты. Смотря на наклеенный на стол из чёрного дерева детский пластырь, я не мог отделаться от ощущения, что все эти семь лет занимался чем угодно, только не тем, чем должен был.

Внезапно тишину нарушил звук приближающихся шагов. Только я повернулся к двери, та приоткрылась.

– Привет, – Наташа вошла в кабинет и остановилась, глядя на меня с расстояния в несколько метров.

– Привет, – отозвался я, не подходя к ней.

Смотрел на неё и задавался вопросом: что мне, блядь, ещё нужно?! Вот она, красивая, умная баба, способная приготовить пожрать и хорошо потрудиться в постели. Но нет! Нет, чёрт подери! Только появилась Агния, всё полетело под откос.

Наташа нерешительно прошла дальше. Вздохнула и положила сумку на диван рядом с моей промокшей насквозь футболкой. Я продолжал смотреть на неё.

– Я хотела попросить прощения, Дань. Извини. Мне нужно было как-то по-другому отреагировать. Но когда я увидела Агнию… И мальчика… – она качнула головой. Как будто до сих пор не верила, что это был не сон. – Что теперь, Дань? – спросила она.

– В каком смысле?

– В том самом. Дань… – приблизилась и остановилась напротив. – Она прошлое, ты понимаешь? Прошлое. Пожалуйста, не делай глупостей.

– Не собирался я делать