Глупости, мать её. Несколько часов назад я узнал, что у меня есть взрослый парень, а она заливает про глупости.

Наташа отвела взгляд. Видимо, почувствовала, что я не в духе.

– У нас с тобой всё хорошо, да? – посмотрела она на меня снизу в верх. – До того, как она вернулась, было ведь хорошо.

– И сейчас хорошо.

Словно пытаясь в этом убедиться, она так и стояла, слегка задрав голову. Дурацкая бабская манера вгрызаться в нутро, ничего при этом не делая. Подняв руку, она провела по ссадине на моей скуле. Я дёрнул головой, сам не отдавая себе в этом отчёта.

– Что случилось? – её ладонь исчезла. Взгляд опустился на плечо. – Я видела байк на парковке. Данил…

– Ничего не случилось. Повело на дороге. Не делай из этого трагедию.

– Я и не собиралась. Только спросила, что с тобой. Или ты считаешь, мне должно быть всё равно? – спросила она, отвернулась и отошла.

Зубы у совести оказались острыми. Цапнув, она хорошенько рванула, заставив меня почувствовать себя тем ещё сукиным сыном.

– Наташ, – позвал я её и подошёл уже сам. Дотронулся до её руки. Она обернулась через плечо.

Я заставил её встать ко мне лицом. Погладил по руке. Хотел поцеловать, но что-то остановило. На губах всё ещё чувствовался вкус поцелуя Агнии.

– Я беременна, – вдруг тихо сказала Наташа. – Хотела сказать утром, но… – не договорив, она тяжело вздохнула, опустила и опять подняла голову.

Нервы натянулись до предела. Наташа ждала от меня реакции, а я не мог заставить себя выдавить ни слова. Голова разболелась. Какого лешего именно сейчас?! Огорошь она меня этой новостью ещё неделю назад, всё бы сложилось в прекрасную картинку: невеста, свадьба, детская колыбелька. Теперь же я чувствовал, что снова лечу на неконтролируемом байке по мокрой дороге. Только на этот раз дело ссадинами не обойдётся.

– Ничего не скажешь? – тихо спросила она после затянувшейся паузы.

Я улыбнулся. Удивительно, но даже не натянуто. Хмыкнул и всё-таки обнял её. Потёрся носом о волосы.

– Что мне тебе сказать? – я посмотрел на неё. Мягко поцеловал. – Отлично. Батя уже давно спрашивает, когда мы сподобимся на внука.

Наташку отпустило. На её губах тоже заиграла улыбка, в глазах появился огонёк. Смущённая, она встала на носочки и коснулась моих губ своими.

– Ему придётся ещё немного подождать. Месяцев восемь, думаю, или около того. – Пальцы её прошлись по моей щеке. Огонёк стал затухать, пока не исчез совсем. – Пожалуйста, будь осторожнее, Дань. Я люблю тебя и не хочу, чтобы что-то случилось. Ты же знаешь.

– Знаю, – я сжал её руку.

Взгляд её упал на наши пальцы и устремился к моему лицу с невысказанным вопросом. Сперва я не понял, в чём дело. Глянул на руку. Гуффи, будь он неладен.

– В ночной аптеке ничего другого не нашлось, – я погладил её ладошку. – Сезон царапин и мозолей.

Она словно расслабилась. Снова улыбнулась и на этот раз погладила уже мою ладонь.

– Тебе идёт. – Прижавшись, она потёрлась о моё плечо носом. – Поехали домой, Дань. Я испекла твой любимый рулет. Поешь нормально, да и царапины нужно обработать.

– Езжай, – я погладил её по спине и разжал руки. – У меня есть тут дела. Отец назначил на завтра совещание, нужно подготовить документы.

Отчасти это было правдой, с той лишь разницей, что мне было не до бумаг. В башке вертелось совершенно другое. Не хватало ещё мелькающей перед глазами Наташки.

Она глянула из-под ресниц, выдохнула с недовольством, но настаивать не стала.

– Пора тебе учиться оставлять работу на работе, – только и услышал я, когда она забирала сумочку. – Не забывай, что скоро ты станешь папой.

Дверь за ней вскоре закрылась, а слова так и остались висеть в воздухе. Стиснув зубы, я провёл ладонью по волосам. Мотнул головой и с размаху врезал кулаком по стене.

– Проклятье, – процедил я сквозь зубы.

Ещё раз по стене. И ещё. До тех пор, пока боль не начала отрезвлять.

– Да чтоб оно всё!

Агния

– И где его черти носят?!

Я подняла взгляд на отца. Сказать, что он был недоволен, значило не сказать ничего. Обычно сдержанный, он не пытался скрыть гнева. Назначенное на восемь совещание должно было начаться двадцать минут назад, но мы даже не приступили. А всё потому, что Данила до сих пор не было.

Я вздохнула. Не говорить же отцу о вчерашнем визите сводного брата, едва не закончившимся очередной катастрофой. Для меня, во всяком случае. Если бы не Мирон, Данил бы не остановился.

– Мы можем начать без него.

– Не можем, – отрезал отец. – Я не попугай, чтобы повторять по несколько раз одно и то же.

Заставив себя промолчать, я переложила папку с колен на диван и поднялась. Ничего не говоря, пошла к двери.

– Ты куда? – сухо бросил отец вдогонку.

– За кофе. Если твой сын не в состоянии явиться вовремя, я в этом не виновата. Не надо вымещать злобу на мне.

Когда я вернулась, отец стоял у окна и в задумчивости хмурился. Черты лица, поза, взгляд – всё это выдавало их с Данилом родство. И родство с Мироном тоже.

– Могла бы принести и мне, – кивнул он на чашку у меня в руках.

– Принесла бы, если бы ты попросил.

Отец хмыкнул. Я прошла к столу. Посмотрела на него. Он повернулся, вид у него всё еще был задумчивый. Выдохнул через нос и поджал губы.

– Ты повзрослела.

– Да. Семь лет прошло.

– Семь лет… – повторил он, отведя взгляд. В кабинете повисла тишина. Отец смотрел в никуда, я медленно пила кофе. Хотела присесть на угол стола, но не решилась сделать это при нём.

– Не жалеешь, что уехала? – наконец спросил он.

– Не знаю. Нет, – ответила я, немного подумав. Сделала глоток и качнула головой. – Нет. Здесь бы я никогда не стала той,