что воевали в Испании. Вылеты были очень напряженными, надо было только держаться своего ведущего, не отрываться от строя, от боевой пары, иначе убьют по одному. Но со временем пришел и опыт, Федора назначили командиром звена. Однажды он повел 12 самолетов «Ил-2» на линию фронта. Они сделали два круга, отбомбились. Когда пришли истребители, Федор дал команду: выходить из атаки. Пока летели назад, упало 4 самолета, на них были направлены все виды огня. А вскоре попадание и в его самолет. Двигатель затрясло, Федору чудом удалось посадить самолет на брюхо, хорошо, что на нашей территории. Уже было довольно холодно. Учитывая, что летчики летали в легкой одежде, на линии фронта наши солдаты дали Федору шинель и шапку, так как до части нужно было добираться не менее трое суток.

Федор из писем Инны знал, что она учится в мединституте и параллельно проходит курс в Центре санинструкторов, а после третьего курса, получив аттестат фельдшера, отправится на фронт. Он просил ее хорошо подумать и доучиться в институте. Написал, что рядом с ним воюют девушки, это очень опасный и тяжелый труд. Но все они- летчицы, зенитчицы, медики, мечтают об одном — надеть женское платье и туфли на каблуках. Да, они с честью несут службу, не хуже, а иногда и лучше мужчин, но не дай Бог им попасть к немцам. А работа в тылу тоже подвиг, тем более, что им вместо мужчин нужно на месте решать важные задачи и ждать своих родных с фронта, или весточки от них. Так уговаривал он Инну отказаться от своего решения и дожидаться его дома.

В апреле 1943 года началось проведение операции по освобождению Краснодара и Новороссийска. Для поддержки наступления в район Кубани были переброшены крупные силы истребительной авиации и авиация дальнего действия. Федор в числе опытных летчиков был из части передислоцирован на передовую линию фронта. Бои шли там жестокие.

В одном из боев самолет Федора был сбит. Получив задание разбомбить станцию, где немцы сгружали танки, Илы летели в сопровождении истребителей, в одном из которых был Федор. После бомбежки густой дым от горевшего состава поднялся в небо. В этом дыму ничего не было видно, где свои, где немцы, которые тоже взмыли в небо при появлении нашей авиации. Самолет Федора вышел из строя, он сразу увидел, как его охватило пламя. В памяти сохранилось только, как он падал из самолета, спиной на землю, но успел дернуть кольцо. Парашют вышел, но аэродинамический удар совпал с приземлением, и он сильно ударился ногами о землю…. Потом он никак не мог вспомнить, как вылезал из самолета, а ведь еще бы секунды две, и уже не хватило бы высоты, и мог разбиться насмерть.

После приземления собрал парашют и оттащил его в кусты, и одновременно гасил на себе гимнастерку, которая продолжала тлеть. Кроме того, плохо было с глазами, то видел, то нет. Потому не сразу увидел немцев, которые с недоумением смотрели прямо на него. Один из них пошел прямо на Федора.

К счастью за кустами начинался лес. Федор побежал, вспомнив свою спринтерскую сноровку, гася на бегу свою гимнастерку. Он ждал, что немцы станут стрелять. Но никакого преследования не было. Уже в лесу он практически перестал видеть одним глазом, понял, что обгорел. Второй тер и открывал пальцами, чтобы хоть как-то различать дорогу. Шел, петляя, как заяц и опять наткнулся на троих немцев. И для них встреча была неожиданной, они же шли по своей территории. Пока они удивлялись, Федор развернулся, и побежал назад. Вслед раздавались крики:

"Хальт, хальт!"

Постреляли… Но все обошлось. Он все время шел на восток. На четвертый день увидел шоссейную дорогу, а за ней пшеничное поле. А движение большое — немцы часто ездят. Решил переждать переход до вечера, когда движение уменьшится.

Федор выбрал березу, сваленную снарядами, устроился на ней и от усталости уснул. Его разбудил шум разговора и удар в бок сапогом. Раннее утро, на него в упор смотрят немцы и что-то говорят. Так он попал в лагерь.

Только там ему объяснили, почему от него все шарахались. Его лицо было в жутком состоянии, оно было черным от сажи и обгорелым, один глаз был полностью закрыт опухшим веком и вообще он больше напоминал покойника. Это его и спасло. В лагерь, куда он попал, медицинский персонал был наш. Вечером медсестры вынесли его, как умершего. Немцы боялись инфекционных болезней и не связывались с умершими. Его заранее предупредили, чтобы он лежал, не двигаясь среди трупов, пока не уйдут немцы.

Дождавшись ночи, он выбрался из канавы и опять побежал. Позже он все время думал, откуда у него брались силы, его колотило от жара и боли, а он все шел и шел к своим. Последним испытанием было минное поле, которое он прошел и только в конце увидел провода, отходящие от круглой мины. Это было каким-то чудом, когда он узнал, сколько человек там подорвалось. Наконец, вышел к реке, страшно хотелось пить, и вдруг услышал русский мат. Обернулся и удивился испуганного крика солдата, который был в шоке, когда его увидел. Черное, небритое и обгорелое лицо, весь в грязи и листьях из канавы.

Федор, добравшись до своих, неожиданно присел на корточки, а потом свалился на бок. В один момент силы покинули его. Его отвезли в медсанбат, а потом переправили в госпиталь. Его состояние было очень серьезным.

Врачи удивлялись, как он столько дней шел один. Термические ожоги глазного яблока с ожогами лица, шеи, груди, рук сопровождались сильнейшей болью и интоксикацией. К тому же некротические участки кожи являются хорошим субстратом для развития тяжелой гнойной инфекции, а также анаэробной инфекции и столбняка. У Федора началось воспаление, да и время было упущено для своевременного лечения. Общее лечение, начатое в медсанбате, продолжилось в госпитале, но было мало эффективным. Федор приходил с процедур и ложился на кровать лицом к стене. После того, как он, наконец, увидел свое отражение в зеркале, глубокая депрессия накрыла его.

Федор не стал сообщать Инне, где он находится. Возвращаться слепым и изуродованным калекой он не хотел. Теперь он думал, зачем остался жить, почему столько раз избежал смерти… Кому он нужен, такой? А до победы оставалось больше года.

Рядом с ним лежал молодой солдат с