во время больших перерывов между клиентами. Кресло у окна действительно легко превращалось в спальное место, и плед с подушкой лежали в тумбе, так что Ева, поколебавшись секунду, сбросила кроссовки и улеглась, завернувшись до подбородка в мягкий клетчатый флис.

– Устроилась? – улыбнулся Вадим, опуская до батареи темную римскую штору из плотного материала, совершенно не пропускавшего свет с улицы.

Ева кивнула.

– Хочешь, я тебе тут музыку включу? У меня хорошая подборка успокаивающих треков. Тебе будет слышно, а мне не помешает работать.

Она снова кивнула, и через пару секунд прямо над головой зазвучала тихая приятная мелодия, обнявшая вдруг Еву словно мягкий плед. Она почувствовала, как медленно начало расслабляться все тело, как в голове не осталось ничего, кроме этих убаюкивающих звуков.

Уснула она быстро – измученный бессонницей организм ухватился за возможность отдохнуть и расслабиться.

Но это приятное ощущение продлилось недолго. Ей снова снился парк в утреннем осеннем тумане, под ногами шуршала опавшая листва: Ева размеренно бежала по дорожке – так, как делала это каждый день до этого вот уже несколько лет. Ровное дыхание, никаких мыслей в голове – просто бежишь и чувствуешь, как все тело наполняется приятной бодростью. И вдруг – какой-то резкий звук, как будто кто-то спугнул большую птицу и та, издав крик, взметнулась в небо, шумно захлопав крыльями.

Ева оглядывается и тут же оказывается на земле, сбитая с ног мощным толчком в спину.

Она пытается вырваться, но сверху на нее навалился кто-то в темно-сером спортивном костюме: капюшон кофты натянут на голову и почти скрывает лицо, но Ева, отбиваясь, видит глаза – черные, глубокие, совсем без зрачков…

Ей очень страшно, она хочет закричать, даже рот открывает, но из груди не вырывается ни звука, только сдавленный стон, который не слышит даже она сама…

А страшный незнакомец впечатывает ее лицом в прелую листву, она забивается в волосы, залепляет глаза… Он вертит ее, как куклу, сдирает кофту, футболку…

Ева сопротивляется, но сил совсем нет, руки слабеют… Кажется, она на какое-то время теряет сознание…

Где-то лает собака, незнакомец вздрагивает – и тут же все тело Евы словно прошивает молнией, такая жуткая боль в правом боку…

Она слышит, как убегает незнакомец, пытается перевернуться на живот, но слабые руки не слушаются…

Собака лает громче, но до Евы ее лай доходит как сквозь вату, все глуше и глуше, и вскоре вокруг не остается ничего – только запах влажной осенней листвы и отвратительный сизый туман, окутывающий парк все плотнее.

– …Ева! Ева, просыпайся, слышишь?

Вадим тряс ее за плечо, она, открыв глаза, увидела его обеспокоенное лицо и села, обхватив колени руками:

– Что… что случилось?

– Ты кричала.

– Ой… – смутилась она. – Прости, пожалуйста, наверное, испугала твоего клиента?

– Нет, он только что ушел. Что-то снилось?

Она кивнула, спрятав лицо в скрещенных на коленях руках.

– Не хочешь говорить? – Снова отрицательный жест головой. – Ева. Ева, посмотри на меня. Надо говорить, надо. Иначе он так и будет тебя преследовать.

– Какая теперь разница, что он делает в моих снах, если его выпустят? Он меня найдет.

– Зачем ему искать тебя? Чтобы вернуться за решетку?

– Чтобы заставить меня замолчать… Он захочет исправить свою ошибку, понимаешь? Если бы тогда он не промахнулся, его бы не нашли. Некому было бы его опознать… – Ева подняла наконец голову и жалобно посмотрела на Вадима. – Лучше бы я тогда его не узнала…

– Тебе было бы легче, если бы человек, убивший одиннадцать женщин, не попал в тюрьму, избежал наказания и продолжал спокойно жить и, возможно, увеличивать количество своих жертв? – тихо спросил Вадим, беря холодную руку Евы в свою. – Тогда ты спала бы спокойно?

– Тогда я не попала бы в лечебницу, – всхлипнула она. – Моя жизнь могла совсем иначе сложиться…

– Ева, она уже сложилась так, как есть, и это невозможно изменить или исправить. Нет смысла постоянно думать: «А что было бы, если бы…» – понимаешь? Ну, ты придумаешь изящный и не травматичный для себя путь выхода из ситуации, и что? Ты сможешь его реализовать, сможешь воспользоваться своей задумкой? Нет. Тебе будет легче от найденного бесполезного решения? Тоже нет.

– Вадим… я это понимаю… но ты даже представить не можешь, каково это – жить с постоянным ощущением страха. Я всю жизнь только и делаю, что боюсь: незнакомцев в серых спортивных костюмах, собачьего лая, осенних туманов, опадающих листьев, своих снов, этого парка – и не только этого, а любого. И люди, выходящие утром на пробежку, кажутся мне самоубийцами…

Вадим вдруг испытал что-то вроде приступа отчаяния. Он столько лет буквально по сантиметрам вытаскивал Еву из эмоциональной ямы и, как ему казалось, сумел добиться довольно стабильного результата, вернуть ее к жизни, даже в какой-то степени социально адаптировать – и вот опять, опять она летит в черную пропасть своего подсознания, не желая слышать его доводов.

– Хочешь, мы с тобой начнем бегать? – предложил он, и Ева отшатнулась от него, словно Вадим ее наотмашь ударил:

– Ты с ума сошел?! Я никогда… понимаешь, больше никогда даже под дулом пистолета не выйду на пробежку! Мне казалось, что ты это понимаешь…

– Погоди, успокойся. – Он крепко сжал руку Евы, которую та пыталась выдернуть из его пальцев. – Успокойся, сказал! – Вадим чуть повысил голос, и это возымело действие: Ева слегка утихла и перестала биться в попытках освободить руку. – Вот так. Знаешь, есть такая методика… человека погружают в ту ситуацию, которая его травмировала. Делается это с сопровождением, конечно, и насколько я видел, дает неплохой результат. Почему бы нам не попробовать? Я же не заставляю тебя бегать в одиночестве по парку, в городе полно других мест – выберем такое, где вообще нет деревьев, например, и начнем оттуда.

Ева зажмурилась и замотала головой:

– Нет, нет, нет! Не проси, я никогда не сделаю этого!

Когда спустя полчаса она окончательно успокоилась и ушла, Вадим почувствовал, что все-таки поселил в ее голове сомнения и, возможно, к следующему своему визиту Ева примет какое-то решение. Он должен помочь ей, обязан – иначе зачем столько лет он варится в этой истории?

Город Вольск, наши дни

Охранник бизнес-центра, где находился офис интернет-издания, его узнал. Тимофея давно перестали радовать такие моменты, скорее – доставляли неудобство, но сегодня это было очень кстати: пропуска у него не было, к кому идет – сказать точно не мог, знал только фамилию.

– Вы к нам в командировку или так, посмотреть? – спросил охранник, пропуская Тимофея