– Как пойдет, – неопределенно отозвался тот. – А скажите, любезнейший, на каком этаже офис интернет-издания «Вольск с огоньком» у вас квартирует?

– Так на седьмом, весь этаж их.

– Надо же – целый этаж? Сейчас все стремятся минимизировать расходы, а у вас тут, смотрю, шикуют.

– А чего им не шиковать? Отец главреда тамошнего – владелец этого здания, так что аренду они, понятно, не платят.

– А-а, вон в чем дело… понятно. Значит, седьмой этаж? Огромное спасибо! – Тимофей пожал охраннику руку и направился к лифтовой площадке.

Прозрачные двери открылись прямо в центре офиса – в большом опен-спейсе, где за столами трудились несколько человек. Направо и налево шли кабинеты, и у одного из них Тимофей увидел высокую стойку, а за ней – молодую секретаршу, что-то сосредоточенно изучавшую на экране монитора. К ней-то он и направился.

– Добрый день, мадемуазель, – слегка постучав костяшками пальцев по стойке, произнес Тимофей бархатным голосом профессионального обольстителя.

– Добрый, – не отрывая взгляда от монитора, сказала девушка. – Вы к кому?

Тимофей был слегка уязвлен таким холодным приемом – как будто он рядовой посетитель или зануда-графоман, который принес очередную заметку «про заек».

– Милая, мне бы поговорить с вашим главредом, – решил он, подумав, что размениваться на журналистку нет смысла, проще разговаривать сразу с начальством, а там, глядишь, и конкурентка станет посговорчивее.

– Родион Алексеевич сейчас занят, будете ждать?

– Передайте, что к нему приехал Тимофей Колесников, – выложил последний из имевшихся на руках козырей, но девушка, скользнув по нему равнодушным взглядом, произнесла:

– Хорошо, я передам, когда он освободится. Так вы будете ждать?

– Буду! – рявкнул Тимофей. – Где тут у вас обычно… ждут?

– Располагайтесь на диванчике в холле. Кофе вам приготовить?

– Черный, пожалуйста. И стакан воды.

– Вы присаживайтесь, я сейчас принесу.

Испытывая сильнейшее внутреннее раздражение, Тимофей направился в холл, устроился на диване и, закинув ногу на ногу, принялся разглядывать противоположную стену, на которой были размещены фотографии сотрудников.

«Доска почета, как в совдепе, – хмыкнул он и вдруг увидел под одной из фотографий ту самую фамилию, что привела его сюда. – Стожникова Василиса Владимировна, – прочитал он. – Так вот ты какая, Василиса Стожникова…»

Девушка на фотографии казалась совсем подростком, а большие очки придавали ее лицу совершенно беззащитное выражение.

«С такой даже ругаться как-то не по-мужски, словно конфетку отбирать», – с досадой подумал Тимофей.

– Ваш кофе, господин Колесников. – Секретарь поставила перед ним на стеклянный столик поднос с чашкой, высоким стаканом и запечатанной бутылкой воды. – Когда освободится Родион Алексеевич, я вас приглашу, – повторила она и удалилась, чуть покачивая бедрами, обтянутыми темно-синими брюками.

«С ума сойти… Даже не помню, когда меня в последний раз вот так заставляли ждать под дверью, – хмыкнул про себя Тимофей, отпивая кофе. – Интересный опыт».

Ждать пришлось около часа, он уже окончательно потерял терпение и собрался уходить, наплевав на разговор с главредом, но тут явилась секретарь и пригласила его в кабинет.

С трудом сдерживая рвущееся наружу раздражение, Тимофей вошел в просторный угловой кабинет и увидел за длинным столом довольно молодого человека в клетчатой рубашке с закатанными до локтей рукавами и взъерошенной прической.

– Проходите, пожалуйста, – пригласил он, указывая рукой на стул. – Тимофей… простите, как ваше отчество?

– Максимович! – рявкнул Колесников.

– Очень приятно, а я Родион, – словно не заметив вспышки гнева, отозвался главред. – Вы, пожалуйста, извините, что пришлось ждать, у меня был срочный телефонный разговор, я никак не мог прерваться.

Тимофей немного остыл и даже испытал неловкость от своей истерики – в самом деле, у человека работа, мало ли, с кем он разговаривал, а тут, видишь ли, «звезда» эфира явилась, внимания требует.

– Я слушаю вас, Тимофей Максимович. Вы к нам по делу или так, по старой памяти?

– То есть вы в курсе, кто я?

– Ну разумеется, – чуть удивился главред. – Кто в нашем-то городе не знает Тимофея Колесникова? Я тогда подростком был, но помню все ваши репортажи. Так чем могу помочь?

– Понимаете, Родион, – начал Тимофей, тщательно выбирая слова, – дело в том, что одна из ваших журналисток решила в обход меня взяться за эту старую тему.

– Погодите, – перебил Родион, нахмурив брови. – Что значит «в обход вас»? Разве для написания статьи требуется ваше разрешение? Василиса нашла новые обстоятельства, разобралась в них, собрала материал, написала статью… Более того – обратилась с этими доводами в Следственный комитет, и там ее материалы приняли к рассмотрению.

– Да эта ваша… Василиса сделала из меня посмешище!

– Опять не понял. О вас в статье нет ни слова, я читал ее лично несколько раз, помогал Васёне готовить материалы в Следственный комитет – фамилия «Колесников» не упоминалась там вообще. В чем суть ваших претензий?

– Ваша журналистка дискредитирует все, что я сделал двадцать лет назад! Получается, что я помог посадить невиновного, а это не так!

– Конечно, это не так, – кивнул Родион. – Сажали-то Вознесенского не вы.

– Но я столько об этом снял и написал! И не было никаких намеков на то, что этот человек невиновен, и он – виновен, следствие это доказало, а суд вынес адекватный приговор! И теперь, спустя столько лет, ваша журналистка намекает на то, что все это – ошибка!

– Ну, соответствующие структуры разберутся – разве не так?

– Вы что, всерьез не понимаете, что она просто опорочила мое имя? – снова вскипел Тимофей.

– Я всерьез не понимаю, с чего вы решили, что имеете монополию на это дело. И еще всерьез не понимаю, почему обвиняете Василису чуть ли не в клевете на вас лично, хотя о вас и речи не шло?

– Я подам на ваше издание в суд!

– Это ваше право, – пожал плечами Родион. – Но что вы напишете в иске? И что будете делать, если окажется, что Вознесенский действительно не был виновен?

– Мне нужны все материалы! – категорично потребовал Тимофей, осознав, что с судом погорячился. – Я хочу разобраться сам!

– Так разбирайтесь, кто мешает? Работайте, собирайте все по крупицам – не мне вас, такого маститого журналиста, учить, как это делается.

– У меня нет времени возиться с этим, я хочу посмотреть материалы, только и всего.

Родион смотрел на него удивленно, но совершенно спокойно, как будто был уверен в собственной правоте и, как следствие этого, полной защищенности от любых неприятностей.

– Знаете, Тимофей Максимович, а ведь я считал вас достойным журналистом.

– А теперь, выходит, не считаете? – хмыкнул Тимофей. – Но ничего, я это как-нибудь переживу. Так что насчет материалов?

– И речи быть не может, – отрезал Родион, вставая. – Всего доброго.

– А, вот так даже? Ну хорошо… – Тимофей тоже встал и,