историографии. Что прискорбно, поскольку взаимодействие Дракулы и Церкви может быть одним из наиболее важных аспектов внутренней политики господаря Валахии.

На первый взгляд кажется, что политика Влада в отношении Церкви такая же, как у его предшественников. Ему приписывают строительство церкви в Тыргшоре и, возможно, основание монастыря Комана{182}. Он предоставил налоговые льготы монастырям Козия и Тисмана{183} и, возможно, достроил крупный монастырь в Снагове{184}. Известно также, что, как и другие князья XV века на румынских землях, он делал пожертвования монастырям на Афоне, духовном центре православия{185}. Таким образом, в целом его дела с Церковью, по-видимому, шли гладко, как и у прочих валашских князей XV века.

Тем не менее в середине XV века произошло важное изменение в структуре церковной иерархии. Доказательства этого мы видим во времена правления Влада III Дракулы и его брата Раду III Красивого. После падения Константинополя в 1453 году митрополит Валашской церкви больше не назначался патриархом, а выбирался из числа местного духовенства. Из существующих документов неясно, когда и как это началось.

С этого времени, по крайней мере до реорганизации Валашской церкви в начале XVI века{186}, старец (настоятель) монастыря Козия, основанного Мирчей Старым, избирался главой Валашской православной церкви{187}. Этот вывод подкрепляется следующими доказательствами: хрисовул, изданный Владом III Дракулой 16 апреля 1457 (6965) года в Тырговиште, подтверждает, что монастырь Козия владеет расположенной по обе стороны реки Олт деревней Троянешты, которую монастырь и его настоятель Иосиф купили у Драгоя, сына Драгоя, за 50 флоринов{188}. Акт освобождает монастырь от налогов и услуг, которые обычно причитались князю. Тот же Иосиф станет митрополитом и 28 октября 1464 года упоминается как участник Сфатул Домнеск Раду III Красивого при издании грамоты, подтверждающей право на землю Снаговскому монастырю. Иосиф – первый митрополит, упомянутый в документальных источниках после Евфимия в 1412 году. Он также упоминается как настоятель монастыря Козия в документе, изданном Владиславом II 7 августа 1451 года{189}. Таким образом, мы можем заключить, что он, вероятно, был первым местным митрополитом и, возможно, был назначен на эту должность либо Владом III Дракулой, либо Раду III Красивым, поскольку стал митрополитом где-то между 16 апреля 1457 года и 28 октября 1464 года. Вероятно, он оставил пост к 1477 году, когда митрополитом стал Макарий I. Макарий также был настоятелем Козии, что отражено в документе от 15 июля 1475 года. Его преемник Илларион I упоминается как настоятель Козии в бумагах от 9 января 1478 года. Илларион стал митрополитом до 17 апреля 1488 года – тогда настоятелем Козии назван Висарион.

Если падение Константинополя привело к изменению практики наречения митрополита, что кажется вероятным{190}, мы можем сделать вывод, что Иосиф был первым местным священнослужителем, назначенным на высший пост в Валашской православной церкви, так как имеются документы, доказывающие, что до этого он был настоятелем монастыря Козия. Таким образом, практика назначения настоятеля главного монастыря страны митрополитом началась во времена правления Влада III Дракулы или Раду III Красивого, где-то между 1457 и 1464 годами{191}.

Кажется вероятным, что перемены в традиционной практике Церкви произошли во время правления Дракулы, который решительно усиливал контроль князя над государственными институтами и укреплял личную власть. Церковь Влад также мог рассматривать в этом ключе. Раду III Красивый, который взошел на престол благодаря османам, скорее всего, принял бы митрополита, назначенного патриархом в Константинополе, если бы практика назначения настоятеля Козии не началась еще во время правления Влада. Таким образом, Дракуле, пожалуй, можно приписать усиление автономии Церкви, которую он мог рассматривать как эквивалент укрепления государственной автономии – а такая политика отражена во всех аспектах его правления, как мы видели из анализа его отношений с боярством.

8

Влад III Дракула и международные отношения 1456–1461 годов

Никогда ничего великого не достигалось без опасности.

Никколо Макиавелли

Как мы уже видели в обзоре истории Валахии до 1456 года, отношения с Османской империей, с одной стороны, и с Трансильванией и Венгрией – с другой, представляли собой наиболее важные аспекты внешней политики Влада III во время его основного правления с 1456 по 1462 год. Как и его предшественники, Дракула знал, что необходимо уравновешивать влияние двух могущественных соседей, если он хочет обеспечить независимость своей страны. Только участвуя в рискованной политике стравливания, он мог сохранить разумную степень автономии своего княжества и гарантировать, что ни один из соседей не станет слишком могущественным, чтобы ограничить его свободу действий. И Влад попытался восстановить нечто вроде коллективного сюзеренитета Венгерского королевства и Османской империи над княжеством, как было установлено договором 1451 года.

Вскоре после вступления на престол во второй раз он присягнул на верность венгерскому королю Ласло V и 6 сентября 1456 года заключил конвенцию со своими саксонскими соседями – городом Брашовом и областью Цара-Бырсей:

Под присягой и с верой в Бога мы решили и согласились, что всякий раз, когда из-за страха перед турками или переворотом от наших врагов мы окажемся на землях Венгрии и среди ее людей, она примет к себе наших людей и нас, будет с любовью заботиться о нас, кормить и будет врагом нашим врагам. Мы, в свою очередь, взяли на себя обязанность всеми силами и мощью своей защищать ее [Венгрии] земли от турок или армий других врагов. В то же время они [Брашов и Цара-Бырсей], пока мы не окажемся на венгерских землях, берут на себя обязанность защищать нас от всех тех, кто является нашими врагами, и если кто-то из наших людей или мы потерпим несправедливость от них или внутри их границ, они это исправят (…)

(…) К вышесказанному добавим, что любой, кто придет или приедет на законных основаниях на наши земли, не будет обязан платить таможенные пошлины и сможет свободно и беспрепятственно передвигаться{192}.

Влад, к тому моменту продержавшийся на престоле немногим больше месяца, еще не успел заложить основы отношений с османами. И всего четыре дня спустя он писал в Брашов:

Ныне время и назначенный час, о котором говорилось, настали: турки намерены взвалить на наши плечи тяжкое, почти невыносимое бремя… (…) Относительно наших дел мы еще можем примириться с турецкими условиями, но не относительно ваших, ибо турки требуют, чтобы мы пропустили их через нашу страну, чтобы они могли захватить и разорить вашу. (…) По этой причине мы просим вас сразу по прочтении этого письма прислать нам ради нашей и вашей пользы двести, сто или хотя бы пятьдесят воинов не позже следующего воскресенья. Когда турки увидят силы венгров, они умерят свои притязания, а мы скажем им, что следом идет большое войско. И так мы сможем уладить наши и ваши дела наилучшим образом, пока не получим распоряжения от его величества короля[40]{193}.