- А теперь поговорим, - сел напротив Глеб, расставив на столе тарелки с разогретой едой. – Не буду скрывать, что меня тянет к тебе, при чём очень сильно. По тому, как подкашиваются твои ноги и течёт киска, тебя тоже прёт от меня. Предлагаю не сопротивляться тяге и встречаться несколько раз в неделю, чтобы потрахаться от души без обязательств и отношений.

У меня аж дар речи пропал. Охеревшее создание, сказавшее такую похабную речь и продолжающее как ни в чём не бывало жрать! Точно тварь!

*Мизогиния - под термином понимают ненависть, презрение и предвзятое отношение к женщинам и девушкам. Некоторые не осознают, что ненавидят женщин.

- А не охренел ли ты, Глеб Вадимович? – отойдя от первого шока, впилась в него взглядом. Не был бы между нами стол, впилась зубами в глотку.

- Почему сразу охренел? – удивлённо поднял брови, сложив их на середине лба домиком. - Нам с тобой далеко за восемнадцать, чтобы длительные хороводы водить, а профессия обязывает говорить прямым языком, а не расшаркиваться с красивыми словами.

- Но ты же мог завуалировать своё предложение в романтическую обёртку? Что же ты как баран, прущий напрямик? – с отчаянием уронила на руки голову.

- Мы специализируемся на бракоразводных процессах, через нас проходят тонны дерьма, ты отлично знаешь подноготную романтики. Так зачем тебе она? Для чего пускать мыльные пузыри? Вот представь. Я говорю, что твои глаза сияют ярче звёзд, а сам в фантазиях поставил тебя раком, и похеру мне на твои глаза и звёзды, потому что у меня процесс и вид лучше, а самое главное, что ты сама отлично знаешь, о чём я в этот момент думаю. Так зачем нам звёзды, когда мы можем без лишних разглагольствований доставить друг другу удовольствие?

Глеб поднялся из-за стола, навернул небольшой круг по кухне и сел рядом. Он так проникновенно толкал речь, словно доказывал перед Грачом невиновность своего клиента, и я ему верила. Слушала, растекалась и верила. Как говорит, красавец… Грудь колесом, плечи расправлены, крылья носа трепещут, глаза горят. Прямо сейчас на трибуны – толпу за собой поведёт.

- Пойми, Лер, не до отношений мне. Отец повязал по рукам и ногам, постоянно подсовывает мне правильных невест, а взбрыкнуть я не могу сейчас. Стоит ему узнать о нас, как сразу воздух перекроит и заставит жениться, а я не хочу. Я хочу остаться свободным, хочу сам выбрать себе жену.

Я сидела, смотрела на него и прокручивала слова в голове. Отношения без обязательств, просто секс, как я хотела, для здоровья, моя пилюля для сброса стресса. Удовольствие, само плывущее в руки, вернее в постель. Я даже воспряла духом. Повезло, так повезло, и искать не надо, и притираться. Он знает, что я сука, я знаю, что он тварь, а между нами искрит, взрывается и оргазмирует.

- Соглашайся, Валерия Генриховна, - урчал под конец, водя пальцем по плечу. – Я красивый, страстный, местами нежный. А какие у меня волшебные пальцы… а язык… а член… Тебе будет хорошо, обещаю.

- Согласна, - с лёгкостью ответила, сжимаясь от мурашек, бегающих вслед за его рукой. – Только с одним условием.

- Выкладывай, - тяжело вдохнул, отцепляясь от меня и складывая в замок руки на столешнице.

- Пока у нас с тобой просто секс, никаких отношений на стороне. Ты не трахаешь других баб, не водишь их по ресторанам и званным вечерам. Как только у одного из нас меняется ситуация на личном фронте, он честно об этом говорит и сразу прекращает любые потуги в сторону партнёра.

- Договорились, - кивнул и стащил меня со стула к себе на колени. – Скрепим сделку дружеским сексом?

Ответить я уже не смогла. Мои губы были смяты жадным поцелуем, сжирающим все сомнения и противоречия, разжигающим возбуждение и желание отдаться ему прямо здесь и немедленно. Глеб медлить не стал, поднялся, не выпуская мою тушку из рук, пронёс по тёмному коридору, отфукиваясь от коня, бегущего за нами по пятам и старающегося цапнуть меня за ногу, пинком распахнул дверь и через два шага опустил на кровать.

Пиджак, юбка, блузка улетели куда-то в сторону, за ними последовало бельё, с подозрительным треском содранное с меня. Не тронутыми остались чулки с широкой, кружевной резинкой. Правда, толку от красоты не было. Плотно задёрнутые шторы не пропускали в комнату даже слабого мерцания ночного города, в свете чего сексапильность теряла смысл, а ощущения обострялись. Каждое касание усиливалось темнотой, насыщалось яркими нотками, воспламеняло, заставляло выгибаться и тянуться за рукой, как кошка за хозяйской лаской.

- У тебя такая вкусная грудь, - прошептал Глеб, выпуская сосок изо рта и присасываясь ко второму. – Давно мечтал попробовать тебя везде.

И он пробовал. Оторвался от груди, одновременно дёргаясь и неуклюже стягивая с себя одежду, спустился к пупку, не забыв его пощекотать, соскользнул вниз, исследовав пальцами, губами и языком сокровенное местечко. Господи… Что он творил своими волшебными пальцами… языком… членом… Особенно членом…

Глеб Казарцев, высокомерный мудак, трахающийся в одежде, с перекинутым галстуком через плечо, был абсолютно раздетым, рычал и вдалбливал меня в матрас. Скажи мне кто-нибудь такое несколько часов назад, покрутила бы у виска и предложила обратиться с галлюцинациями к психиатру.

Я стонала от мощных толчков, вгрызалась в плечо, сдерживая крик, приподнимала бёдра, стараясь вобрать глубже, притереться плотнее, пока меня не накрыло взрывом. Крик отлетел в потолок, отрикошетил от стен и осыпался, смешавшись с искрами оргазма.

- Молодец. Давай теперь по-другому попробуем, - сипло прохрипел Глеб, скатываясь и переворачивая меня на живот. – Прогнись. Дай мне себя.

Он вошёл резко, ещё глубже и стал грубо вбиваться, приподнимая бёдра, жёстко раздвигая ягодицы, насаживая с остервенением на член. Следующая волна подошла сразу, как будто Глеб нажал какую-то загадочную кнопку, заводящую генератор выброса энергии. Я пульсировала, вытягивалась, замирала, сокращалась и скулила в простыню, комкая её между пальцами.

После мы лежали в постели, лениво ластились к друг дружке и трепались о ерунде. Всё выглядело слишком странно. Я в объятиях Глеба, удовлетворённая на несколько дней вперёд, он, нежно гладящий меня по спине и целующий в макушку, и абсолютно не обязывающий разговор. Казарцев вспоминал детство, а я институтские годы, он делился первыми трудностями практики, а я смешными мечтами подростка, зацикленного на учёбе.

- Мне нужно домой, - подскочила, вспомнив о лысом нахале, скучающем в одиночестве, или вытворяющем чёрте что, пока хозяйки нет дома.

- Может останешься? – потянулся Глеб, ловя меня за запястье и возвращая обратно на грудь. – Я погуляю с Данишем и вернусь к тебе в кроватку. Продолжим на чём остановились.

- Не могу. Лысик без меня всех соседей ором поднимет, - повторила манёвр и сползла на пол.

- Хорошо. Я тебя отвезу, - недовольно проворчал, слез с кровати и щёлкнул выключателем.