Несколько секунд глаза привыкали к яркому свету, а после захотелось их закрыть и больше не открывать. Глеб стоял обнажённый, во всей красе, скульптурно напрягал мускулы и… Внизу живота, вдоль косых мышц чернильными росчерками шёл знакомый штрих-код.

- Ты, - выдавила, захлёбываясь воздухом. – Это был ты.

Глеб

Две недели добровольного отлучения от встреч с Лерой прошли в агонии. Специально закопал себя в делах, стараясь не покидать офис с раннего утра до позднего вечера. На все промежуточные заседания отправлял помощников, лишь бы случайно не столкнуться с Гросс в суде, а сам корчился в ломках, словно наркоман, лишённый дозы.

Нудными вечерами моим компаньоном был виски, притупляющий тягу, и позволяющий думать ровно до третьего стакана. Сколько всего пронеслось в моей нетрезвой голове, при чём нетрезвой круглые сутки. Днём мозговая деятельность притуплялось бешенным желанием увидеть и дотронуться, а ночью алкогольным опьянением. Одно я понял окончательно. Если не сделаю Леру постоянной любовницей, свихнувшийся юрист в династии Казарцевых обеспечен. Вот отец будет рад, ищет жену, а придётся присматривать сиделку.

Окончательно на свои места всё встало во время заседания, как только увидел её. Как всегда в строгом костюме, но в достаточно легкомысленной блузке, на высоких каблуках, подчёркивающих длинные, стройные ноги, в узкой юбке, обтягивающей тугую задницу, как вторая кожа, сверкающие злостью глаза и бесячий пучок, который, до чесотки в пальцах, хотелось растрепать.

Оооо, а как моя длинноногая лань побежала из зала суда… Красотка просто… Только пятки мелькали, шпильки цокали, а булочки быстро-быстро туда-сюда, туда-сюда… Кое-как зацепил документы и ломанулся по следу, улавливая шевелящимися ушами волны бегущей жертвы, а раздувающимися ноздрями фруктовую свежесть, манящую похлеще рая.

То, что догоню её, не было сомнений, а то, что удастся так быстро уговорить Леру поехать ко мне домой, оказалось чудом, за которое я схватился и боялся отпустить. Больше всего пришлось приложить сил, чтобы склонить куколку к сексуальным отношениям без обязательств, и как только она согласилась – мяться и медлить я не стал, схватил, отнёс в спальню и оторвался, пробуя на вкус, вбиваясь в нежную плоть и выпивая томные стоны.

Казалось, умиротворение и удовлетворение достигнуто, к пониманию пришли, отношения выровняли и укрепили горячим трахом, пока наш безоблачный мир не осветила обычная лампа. В тот момент все договорённости рухнули и оказались погребены под обломками непонимания. Лера впивалась взглядом в мою татуировку, выкатывала глаза, задыхаясь, хлопала губками, словно золотая рыбка, пускающая пузыри.

- Ты, - выдавила с трудом. – Это был ты.

Не сразу понял, в чём провинился, стал жадно осматривать её тело, пытаясь найти ответ, и нашёл. Карта треф, выбитая на бедре, ярко напоминающая о ночи в клубе «Tenebris», лучшей ночи за всю мою жизнь, не считая этих нескольких часов. Я помнил всё. И предвкушение, колющее в пальцах, держащих пригласительный, и полную покорность незнакомки с фарфоровой кожей, и красные губы, обхватывающие член, и откровенную отдачу мне и моим желаниям. Поверить не мог, что та послушная жрица любви и моя стервозная Лера – один и тот же человек. Как в одной женщине может сосуществовать такие противоречивые личности. И ведь Лера в клубе не играла, она, действительно, была собой, как и сейчас, пыжась от злости, краснея от стыда, прикрывая глаза от смущения.

- Господи. Неужели я делала всё это с тобой? Какой позор. Как такое могло случиться? Двенадцать с половиной людей в городе… Закрытый клуб… Одна ночь разврата… За что? – прятала в ладонях лицо и трясла в отрицании головой.

- Лер, ну ты чего? Это же хорошо, что так получилось. Теперь мы знаем друг о друге намного больше. Я, например, помню, что ты можешь быть покорной, и мне очень понравилась власть над тобой. Ты видела меня жёстким, не сдерживающим желания и потребности, при этом кричала от удовольствия.

- Не трогайте меня, Глеб Вадимович, - отшатнулась от меня, когда я попытался к ней приблизиться. – То, что здесь произошло, - обвела рукой круг в воздухе, - большая ошибка. Вы больше никогда ко мне не подойдёте и не посмеете до меня дотронуться. Даже говорить со мной не смейте!

Лера сорвалась на крик, заметалась по комнате, собирая разбросанные вещи и метая молнии. Её реакция была не понятна, а блестящие от подступивших слёз глаза выдавали приближение истерики. Может, конечно, я дурак, и хер пойму когда-нибудь бабскую логику, но ничего плохого в сложившейся ситуации не виде. Наоборот, одни плюсы. Теперь мне окончательно стала понятна странная тяга к Леркиному телу, моментальная привычка с одного касания, невозможность выпустить её из объятий.

- Лер, давай я хотя бы тебя отвезу. Ты успокоишься, и мы потом поговорим, - постарался к ней подступиться.

- Я ещё не разучилась пользоваться услугами такси, - застегнула юбку, накинула пиджак и вышла в коридор, не глядя на меня.

Гнев выплёскивался у неё через край, да так чувствительно, что даже Даниш ретировался на кухню, лишь бы не отхватить незаслуженных пиздюлей. Входная дверь громко хлопнула, оставляя меня в мёртвой тишине с трусами в руках и непониманием, что делать дальше. А что остаётся делать? Погулять с малышом, испуганно выглядывающим из коридора, поджав уши и хвост, лечь спать, с надеждой на русскую пословицу: «утро вечера мудренее».

На сухую не засыпалось. Пришлось опять дружить с коньяком, жалуясь заснувшему в ногах псу на несправедливость жизни, на выключенный Леркин телефон, на сложности в переводе между женским и мужским языками. Даниш тихо похрапывал, периодически подёргивал конечности и молча слушал.

Видно, это и есть моя реальность – я, храпящая собака и алкоголь, ни капли не смягчающий удар мордой об стол.

Стыдно. Как же мне было стыдно. Стыд расползался ядовитыми воспоминаниями по крови, засасывался в сердце и оседал на стенках, провоцируя скоростной ритм и болезненное давление. Стало, вдруг, тяжело смотреть Глебу в глаза, а страх увидеть там осуждение и брезгливость гнал покинуть квартиру как можно скорее.

Так сложилось в обществе, что для мужчины поход в такой клуб считался очередным приключением, не особо влияющим на репутацию, а для женщины… Для женщины такое приключение грозило не слишком приятными последствиями. Что можно сказать о леди, пришедшей в закрытый клуб и позволившей делать с собой незнакомому партнёру всё то, что позволяют девушки с пониженной социальной ответственностью.

Уверена, что не каждая ночная бабочка согласится на те вещи, которые делал со мной Казарцев. Только главное условие «Tenebris» тайна и анонимность, а на мне произошёл сбой. Почему там не включили пункт в договор о запрете демонстрировать особые приметы на теле? Почему, чёрт возьми, вместе с масками не выдают моток скотча и чёткую инструкцию по обмотке стратегически опасных мест?

Господи! Он заставлял меня делать ему анилингус! Вернее, как заставлял… Задрал ногу на кровать, когда я вылизывала яйца, ползая на коленях. Случайно всё получилось, или тонкое управление со стороны Глеба, но я с азартом перемещалась выше от тяжёлых мешочков и активно обрабатывала языком анус. Казарцев так сладко стонал, выгибался, подставлял зад, что я даже рискнула добавить к оральным ласкам пальцы.