ни на что, мы — семья, — последние слова Щегол слышал плохо, потому что Чиж убежал вперед следом за Сизым.

Щеглу ничего не оставалось, кроме того, как побежать за ними. Ласточка остановилась на поляне и посмотрела на небо. Оно было затянутым серой пленкой, как и все дни до этого. В лесу слышалось далекое щебетание птиц, которое затихало с каждой минутой. Ласточка задержала взгляд на Щегле и медленно прикрыла глаза.

— Твоя просьба выполнена. Теперь ты повязан с нами кровью.

Словно тонкой проволокой Щегла пронзило с головы до кончиков пальцев. Он был бы рад, если бы она ничего не говорила, и эта информация осталась бы для него приятной интригой. Анисимов мертв. Это утверждение казалось таким логичным и уместным, в отличие от того, что он мертв из-за Щегла. Липкое и кислое ощущение образовало ком внутри грудной клетки. Щегол собственноручно наставил прицел на Анисимова, а Ласточка всего лишь спустила курок. Он так и не смог ничего произнести ничего ей в ответ и поэтому лишь кивнул.

* * *

К моменту их возвращения в Гнездо остальные уже проснулись и приступили к приготовлению завтрака. Глухарь стоял за плитой и варил очередную кашу, а Сорока с Соколом сидели в гостиной. Девушка безумолчно говорила об ужасных сменах в «Раздолье», а Сокол, казалось, даже не слушал ее. Заметив вошедших, Сорока настороженно оглядела всех и замолчала, вскидывая брови и поджимая губы. Сокол же заострил свое внимание лишь на Ласточке и устало вздохнул.

— Раз уж все в сборе, перейдем сразу к делу. — Сокол поднялся с кресла. — Глухарь отправится на охоту, заодно осмотрит лес. Чиж, Щегол, Сизый и Сорока остаются в дома и проводят генеральную уборку. Ласточка со мной в город.

Сорока наигранно вздохнула, но больше никто не высказал претензий. Завтракать в тишине, казалось, было привычным для Птиц. Вот только Щегол затылком чувствовал, что один неверный вздох — и они переубивают друг друга. Что бы Чиж не говорил о семье, Щегол видел это только по вечерам, когда включался магнитофон и приносилось пиво. Он попытался оправдать все тем, что это всего лишь утро и напряженность вполне приемлемо, но что-то подсказывало ему, что это не так.

Ровно в такой же тишине Глухарь взял ружье из своей комнаты на первом этаже и позвал за собой Плюшу. Собака поднялась с ковра и, кряхтя, последовала за своим хозяином. Когда они ушли легче заканчивать завтрак не стало. Ласточка следующей поднялась с кресла и, подхватив связку ключей, ушла заводить «Буханку». Все проводили ее взглядом до двери и взглянули на Сокола. Мужчина смотрел на захлопнутую дверь, а после отставил нетронутую кашу на столик и последовал за Ласточкой. Только после этого атмосфера в гостиной приобрела приятный знакомый оттенок, что был едва уловим.

— Распределим обязанности! — Сорока встала ногами на диван и прокашлялась. — За мной будет гостиная, за Чижом остается второй этаж, за Сизым пусть будет кухня, а Щегол пусть крыльцо подметает. Потом разойдемся по комнатам. — Сорока посмотрела на Щегла и поморщила нос. — Надеюсь, с веником справишься.

— А куда он денется, — Сизый собрал тарелки. — Включишь что-нибудь на фон?

— Что предпочитаете? — Сорока направилась к коробке с кассетами. — Сплин, Кино, Скорпионы или Модерн Токинг.

— Выбирай на свой вкус, — Чиж включил магнитофон. — Были бы деньги, я бы пополнил арсенал музыки. А то эту уже наизусть знаю.

— Увы, — Сорока лишь развела руками. — Гранатовый альбом или двадцать пятый кадр?

— Нет! — Сизый вылетел с кухни, намереваясь выхватить у нее кассеты. — Не смей опять его включать. Я из-за тебя скоро его возненавижу.

— Сами сказали, что на мой вкус, — Сорока вставила кассету «Гранатовый альбом» в магнитофон. — Приступаем к уборке!

Магнитофон закряхтел, а потом запел ту самую песню, которую Щегол раньше никак не смог узнать. После раздались знакомые для всех ноты, и Чиж с Сизым переглянулись и тяжело вздохнули. Сорока подняла руки вверх и, заливаясь смехом, принялась танцевать:

— Я умираю со скуки, когда меня кто-то лечит! — она кричала громче магнитофона и Щегол невольно вздрогнул.

Чиж закатил глаза и поспешил поднять на второй этаж, чтобы не слышать ее завываний. Сорока намерено пела громко и плохо, прыгая на диване, как на батуте, и только когда все разошлись по назначенным местам, сама начала убираться. Щегол даже с крыльца слышал ее пение и боялся представить, какого находится в доме Чижу и Сизому.

* * *

— Почему ты не сказала, что вы вернулись? — Сокол выжал сцепление и притормозил на повороте, выезжая на асфальтированную дорогу.

— Ты спал. Мы вернулись поздно, — Ласточка смотрела в окно, провожая взглядом каждое встречное дерево.

— Как все прошло? — мужчина повернулся в сторону девушки.

— Нормально. Как и всегда.

Сокол подпер рукой подбородок. Пальцем он коснулся повязки на правом глазу и поморщился. Еще раз он мельком взглянул на Ласточку, но так и не нашел ответного взгляда. Ласточка чувствовала затылком его тяжелый взгляд, но поборола свое желание посмотреть в ответ. Спустя пару минут показались здания города, и вскоре на трассе они заметили табличку о въезде. По этой дороге Сокол мог проехать с закрытыми глазами и с первого раза попасть во все повороты и объехать каждую кочку. «Буханка» устало закряхтела когда он сбавил скорость.

— На днях Щегол и Сизый выяснили, что в Восточном районе промышляют наркотиками и какие-то непонятные дела ведут центральные. Выясним у участкового.

— Прошлые вернулись? — Ласточка так и продолжала смотреть в окно.

— Нет. Сизый уверен, что это другие. Много нестыковок со старыми.

— А почему Красиков не рассказал? — Ласточка, наконец, взглянула на Сокола.

— Возможно сам не в курсе, поэтому и заглянем к нему.

Ласточка задержала свой взгляд на Соколе. Ее маска безэмоциональности раскололась на кусочки, и теперь она выглядела до ужасного расстроенной. Поджав тонкие губы, девушка вернулась к виду города в окне. Что-то в грудной клетке сильно болело и ныло, не предвещая ничего хорошего. «Буханка» повернула направо, с крупной улицы на более мелкую дорогу и начала подпрыгивать на кочках. Проехав около сотни метров, машина затормозила перед серым зданием с покосившейся вывеской адреса. Ласточка ухватилась за ручку, но помедлила, переводя взгляд на Сокола.

— Ты винишь меня? — почти шепотом спросил мужчина.

— За что?

— За все это. До сих пор? — Сокол повернулся к ней лицом. — Прошло ведь столько времени…

— Ты не хочешь услышать мой ответ, — кусочки маски срослись воедино. — Идем уже.

Ласточка вышла из машины и направилась к серому зданию. Спустя несколько секунд и Сокол последовал за ней. За дверью был