– Конечно, – кивнула я. – И вот мы думаем… – Но заведующий пищевым отделом перебил меня:

– Вы должны понимать, какая у нас тут работа, – сказал он. – Казалось бы, рай, а не жизнь! Ходи по ресторанам, все осматривай, суй во все нос, все критикуй. А тебя в благодарность еще и обедом накормят.

– И денег в конвертике подсунут, – пробормотал Гурьев. Но Маслин сделал вид, что не слышит его слов.

– А вот видите, как оно получается! – продолжал он. – Был человек и нет человека! И заметьте, это далеко не первый случай гибели сотрудника проверяющей организации при подобных обстоятельствах!

– Вот как? – вежливо переспросила я. – Были и раньше случаи, когда гибли санитарные врачи?

– Сколько угодно! – заявил заведующий пищевым отделом. – Иногда нарушения санитарных норм оказываются настолько вопиющими, что не только объект закрывать надо, но и его хозяев под суд отдавать. Вот тогда и начинается! Иные, самые ретивые, откровенно предлагают: или деньги берете и оставьте нас в покое, или с вашей семьей и с вами произойдут очень серьезные неприятности! Без преувеличения, иногда честность и принципиальность приходится оплачивать собственной кровью.

– Да, но Дмитрий Сергеевич говорил тогда, перед самым уходом, что никаких нарушений в ресторане Надежды Андреевой он не обнаружил!

– Позвольте! – тут Маслин широко улыбнулся. – А яд, который найден в пробах блюд? Это, по-вашему, что, не нарушение?

– Но этим ядом отравили его самого! Он же не мог про это знать, не сделав химического анализа. И потом, эти пробы не доказывают, что в ресторане «Олененок» травили всех посетителей подряд!

– Ну почему это не доказывает? – Константин Георгиевич пожал плечами. – Кто вам, собственно, сказал, что Верейский не нашел в ресторане никаких нарушений?

– Он сам! Он и вам это сказал, когда передавал чемоданчик с пробами!

– Ах да, – Маслин нахмурился, покачав головой. – Совсем забыл. Понимаете, когда лаборатория обнаруживает недопустимые вещи в пробах, к выводам проверяющих, утверждающих, что все нормально, относишься очень скептически. Эх, Димка, Димка! – вздохнул он, грустно качая головой и не глядя ни на кого из нас. – Головастый мужик до чего был, толковый, энергичный, грамотный. Специалист великолепнейший! В Москве таких нечасто встретишь.

– Он был очень принципиальным? – спросила я. – В отношении к нарушителям очень строг?

– Очень! – Константин Георгиевич снова грустно кивнул. – За честь свою как санитарного врача, работника санэпидстанции стоял горой. Чтобы пропустить нарушение, какое-нибудь малейшее несоответствие санитарным нормам – никогда! И деньги ему иной раз предлагали – не брал, и угрожали… Ничего не боялся!

– Ему угрожали? – встрепенулся Гурьев. – А вы можете сказать, кто именно?

– Ну кто, – Маслин неопределенно пожал плечами. – Понятно кто. Чей ресторан или кафе по Димкиному предъявлению закрывать приходилось, те ему и угрожали.

– А вы можете сообщить конкретно, кто? – не унимался Валерий. – Сами посудите, у Надежды Андреевой абсолютно никакого повода убивать санитарного врача не было. Так, может быть, это не она, а те, кто ему угрожал, и нашли способ отравить Верейского, а Надежду Андрееву использовали как подставу?

Заведующий пищевым отделом смотрел на нас с иронической полуулыбкой.

– Милиция не сомневается в виновности хозяйки ресторана «Олененок», – сказал он.

– Мы знаем, видели, – возразила я. – Но все равно…

– Почему, собственно, вы оба так интересуетесь всем этим? – спросил Маслин.

– Потому что, во-первых, Надежда Андреева приняла участие в программе Ирины Лебедевой, а во-вторых, она попала в тюрьму по подозрению в убийстве, – ответил Гурьев. – Каждый из этих фактов по отдельности для нас безразличен, но вместе они Ирину очень сильно компрометируют.

– И вот вы решили во что бы то ни стало вытащить Андрееву из тюрьмы? – спросил с иронической усмешкой Маслин.

– Нет! – горячо возразила я. – Просто чем больше об этом думаю, тем больше убеждаюсь в невиновности хозяйки ресторана. Во всей этой истории концы с концами не сходятся!

Немного помолчав, Маслин сказал:

– Да уж, очень интересно.

– Константин Георгиевич! – воскликнула я умоляюще. – Пожалуйста, помогите нам! Вы говорили, что Верейскому кто-то угрожал. Не могли бы вы нам дать конкретные координаты тех, от кого поступали угрозы? А мы займемся их проверкой! Есть шанс, что так мы что-нибудь да узнаем. Нельзя же сидеть сложа руки, в то время как невинный человек сидит в тюрьме!

– Ну, я вам уже сказал, что не считаю ее невиновной.

Маслин некоторое время задумчиво помолчал, потом сказал решительно:

– Значит, так! Где сейчас находятся и чем занимаются бывшие владельцы ресторанов, которые Димка закрывал, этого я и сам не знаю, и вам сообщить не могу. Хотите, дам адреса ресторанов, которые он проверял за последние недели и где нашел какие-то нарушения?

Наверное, лица у нас обоих заметно вытянулись, потому что Маслин поспешил добавить:

– Извините, но больше я вам помочь ничем не могу! Не знаю я, где сейчас те, чьи рестораны были закрыты, мы не милиция, не интересуемся подобными вещами! – и, видя, что мы продолжаем растерянно молчать, снова спросил: – Так как, возьмете адреса тех ресторанов или нет?

Нам ничего не оставалось, как принять предложение Константина Георгиевича. Для этого пришлось выйти в приемную, где за компьютером, по-прежнему уткнувшись носом в монитор, сидела секретарша. Попросив ее на мгновение освободить компьютер, заведующий пищевым отделом уселся за него и стал извлекать нужную информацию, а потом выписал нам на листочек три адреса ресторанов, заявив, что для начала этого вполне достаточно. Потом, извинившись, что времени для нас у него больше нет – надо ехать закрывать ресторан Надежды Андреевой, – вежливо попрощавшись с нами, проводил до двери приемной своего кабинета.

Только оказавшись на улице, я решилась развернуть листочек Маслина и посмотреть, что он там написал. Заглянувший мне через плечо Валера Гурьев удовлетворенно хмыкнул, потому что первым номером в этом списке значился ресторан «Кристина» и его хозяин Иванилов Геннадий Васильевич.

Как и заведение Надежды Андреевой, ресторан «Кристина» помещался в одноэтажной пристройке к типовой девятиэтажке. Его парковка прежде наверняка столь же ухоженная и выглядевшая опрятно, как и у ресторана «Олененок», теперь, когда мы подошли, была обезображена грудами строительного мусора, кусками битого кирпича, обломками цементной штукатурки, обрывками бумаги. Самым красивым на площадке у входа в ресторан оказалась большая куча ярко-желтого строительного песка, сваленная рядом с клумбой и частично присыпавшая росшие на этой клумбе саженцы каштанов.

Окна ресторана были замазаны мелом, вымощенный разноцветной плиткой пол крыльца был разворочен, раздолбан не иначе как ударами лома, вместо двери – грубая стальная решетка, теперь распахнутая настежь. Так что для понимания того, что происходит в ресторане «Кристина», висящая на прутьях решетки фанерная табличка «РЕМОНТ» оказывалась совершенно необязательной, и так все понятно.