Я спряталась за старыми ящиками, наваленными у стены. Нас разделяло всего метра четыре, и мне все было хорошо видно и слышно.

– Да кто станет с ними связываться! – хмыкнул лысый. – На всем Ледовом море никто не решится преследовать пиратов!

– Ну-ну, – отвечал бородатый. Он помолчал, обдумывая предложение, затем вздохнул. – Может, подождем все-таки? Старикашка, поди, до сих пор торчит там и сразу заприметит, если мы вернемся обратно.

– Мы отправимся ночью, – решил лысый. – И чем раньше, тем лучше.

– Ну, не знаю, – засомневался бородатый. – Даже корабли уже встали на прикол, а ты собираешься выйти в море на простой рыбачьей лодке!

– Если не хочешь закончить жизнь в нищете, приходится рисковать: кто смел, тот и съел! – заявил лысый. – А устроишься на корабль Белоголового – наверняка станешь богачом. Тебе ведь известно, что он отдает пиратам все награбленные драгоценности. Ему самому ничего не нужно.

Бородач только хмыкнул:

– Ну, кое-что ему все-таки нужно.

– Само собой, – согласился лысый. – Но какое тебе-то дело до того, что он посылает детей в шахту? Я сам натерпелся, пока был мальчишкой. Если повезет с ветром, мы уже через два-три дня доплывем до Портбурга.

– А если не повезет…

– Прекрати причитать! – прошипел лысый. Он снял рукавицу и выудил украшение, которое висело у него под воротником. Я вытянула шею. Это был сельдяной король. Совсем новенький. Говорят, что тот, кто носит на шее такой амулет, защищен от всех бед.

Лысый зажал его в кулаке.

– С ним теперь конец невезению, – сказал он.

Они подхватили свои вещички и быстрым шагом направились к гавани. Я сжалась и почти перестала дышать, когда они проходили мимо кучи мусора, за которой я пряталась. Только бы они меня не заметили! К счастью, они прошли мимо. Я поспешила следом.

Взошла луна, в ее сиянии следить за бродягами было легко. Перебегая из тени в тень, я шла за ними по пятам, пока мы не добрались до рокочущего моря.

Шлюпка, которую они задумали украсть, была довольно большой, с гафельным парусом[3]. Прямо напротив конторы был склад, за ним-то я и спряталась, пока эти двое готовились к отплытию. Они швырнули в лодку свою поклажу, но, когда собрались уже спрыгнуть с причала, со стороны склада раздался выстрел. Бородач оказался прав: старик и впрямь следил за ними и теперь бросился со всех ног к шлюпке.

– Отчаливаем! – прошипел лысый и схватил канат. Но в этот самый миг старик выбежал на причал. Он вцепился в куртку воришки и оттолкнул его.

– Вот вы как! Так я и знал! Задумали уплыть на чужой лодке! Погодите, приведу хозяина, он с вами разберется! Наверняка бросит вас в море. Так мы поступаем с ворами.

Но тут подоспел на подмогу лысый. Он наскочил на старика, схватил его поперек огромного живота и повалил на спину.

– Дай-ка что-нибудь связать его! – приказал лысый. Бородач побежал к складу и вернулся с веревкой. Вдвоем они связали старику руки за спиной, а потом оттащили его на склад, словно мешок какой. Бедняге предстояла холодная ночь.

И тут настал мой черед действовать. Я выбежала на причал, спрыгнула в шлюпку, залезла под кормовое сиденье и закрыла крышку. Там было довольно просторно, так что я смогла улечься.

Тут как раз вернулись те двое, отвязали канаты и спрыгнули на борт. Лодка закачалась, когда ее оттолкнули от причала. Воришки поставили парус. Один сел на скамью на корме, под которой я пряталась, и взялся за руль. Когда вечерний бриз наполнил парус, шлюпка набрала скорость, и я почувствовала, как она накренилась. Мне пришлось упереться ногами, чтобы не перевернуться. Ничего, скоро ветер переменится.

– «Каракатица», – сплюнул бородатый, сидевший надо мной. – Какое дурацкое название!

– Что в нем такого дурацкого? – спросил лысый.

Но бородатый смог ответить не сразу. В конце концов он объяснил, что, по его мнению, оно предвещает неудачу. Чего еще ждать от лодки, названной как жалкая тварь, ползающая по дну?

Мы вышли из бухты, и море стало более бурным. Я слышала, как бородатый несколько раз ругнулся себе под нос. На самом деле он был прав: что мы забыли на этой шлюпке, названной «Каракатица»? Ясное дело, это безумная затея.

Тоненький лучик проник сквозь щель в крышке и разбудил меня. Шум, этот вечный шум волн, то слабеющий, то нарастающий, усыпил меня. Тем временем рассвело. Я так замерзла и окоченела, что все тело болело. Но пошевелиться я не осмеливалась. Малейший шорох мог заставить тех двоих вскочить и открыть крышку кормового ящика. Что они сделают, обнаружив меня?

Видимо, они по очереди дежурили у руля. Похоже, бородатому тоже удалось вздремнуть. По крайней мере, я услышала, как он зевал и ворчал, словно спросонья. Он поинтересовался у лысого, какой ветер, и тот ответил, что ветер неплохой. Они шли при попутном ветре и держали курс на юго-запад. Возможно, у них была карта.

Я лежала в своем укрытии, словно пришпиленная к месту. Казалось, мое тело срослось с корпусом «Каракатицы» и я сама превратилась в гнутую серую доску. Вот, оказывается, каково быть лодкой! Каждый удар волны отдается пронзительной болью во всем теле. Ты мечтаешь лишь о том, чтобы потянуться, высвободиться из шпангоутов[4] и избавиться от постоянной злобной качки. Вот каково быть лодкой. Никогда прежде я не задумывалась, как это, наверное, ужасно.

– Хочешь, теперь я сяду у руля? – предложил бородач.

– Нет, – ответил лысый.

Они замолчали. Немного погодя я услыхала, как бородатый вздохнул и проворчал, что вот так выходить в море, когда даже большие корабли уже встали на прикол, – значит бросать вызов судьбе.

– Прекрати ныть! – рявкнул лысый. – А разве на Волчьих островах нас судьба по головке гладила?

Бородач не ответил.

– Может, нам там везло? – не унимался лысый.

– Нет. Но мы хоть не ввязывались в безумные затеи.

– А разве то, как мы жили, не было безумием? Месяц за месяцем без всякого толку!

– Ну, поначалу-то всем нелегко…

– Поначалу? Да что ты такое городишь! Год эта волынка тянулась, а ты говоришь – начало!

Они продолжали переругиваться. Из их ссоры я поняла, что год, проведенный лысым и бородатым на Волчьих островах, был для них сплошной неудачей. На охоте им не везло. Вот лысый и решил: раз им не удалось подстрелить ни одного волка, надо поискать другую работенку. Надо, он считал, взять судьбу за горло. Поэтому он и раздобыл себе амулет с сельдяным королем.